Космос не взлетает
Россия привыкла гордиться своим космосом. Первый искусственный спутник в 1957 году, первый человек на орбите в 1961-м, легендарные Сергей Королев и Юрий Гагарин. Все это стало частью национальной идентичности и по сей день звучит в школьных учебниках. Но что происходит с отраслью сегодня?
Август 2025 года стал холодным душем для космического сектора. Генеральный директор РКК «Энергия» Игорь Мальцев заявил сотрудникам, что головное предприятие страны оказалось в долговой яме. Почти одновременно арбитражный суд Москвы признал банкротом частную компанию SR Space, еще год назад обещавшую сотни спутников и выход на IPO.
Российская космическая отрасль буксует. Государственные корпорации утопают в долгах, частные игроки не могут привлечь финансирование и реализовать проекты.
Символический обвал РКК «Энергия»
26 августа 2025 года генеральный директор РКК «Энергия» Игорь Мальцев опубликовал обращение коллективув честь 79-летия предприятия. Его слова прозвучали как ледяной душ для всей отрасли. Он заявил, что корпорация погрязла в многомиллионных долгах, проценты по кредитам «съедают» бюджет, сроки по ключевым проектам сорваны, а значительная часть коллектива потеряла мотивацию. «Мы должны сделать все возможное, а все невозможное сделает Бог», — сказал Мальцев, фактически признав, что компания балансирует на грани выживания.
Для РКК «Энергия» подобное признание звучит особенно трагично. Основанная в 1946 году под руководством Сергея Королева, корпорация стояла у истоков всей советской космонавтики. Именно здесь создавались первые баллистические ракеты, «Спутник-1», корабли «Восток» и «Восход», орбитальные станции «Салют» и «Мир». «Союзы», разработанные в стенах предприятия, до сих пор остаются основой пилотируемой программы. На протяжении десятилетий «Энергия» была не просто КБ, а центром всей отрасли, вокруг которого строилась космическая инфраструктура страны.
Сегодня, по словам Мальцева, корпорация рискует оказаться неспособной не только выпускать новые изделия, но и вообще платить зарплаты. Для головного предприятия, отвечающего за пилотируемые полеты, такие заявления могут означать кризис отрасли.
Но как компания, десятилетиями определявшая курс отечественной космонавтики, оказалась в долговой яме? Это ошибки руководства или неэффективная модель управления всей отраслью, ставшая громоздкой, бюрократизированной и неспособной адаптироваться к новым условиям?
Частный космос: громкие старты и быстрые падения
На фоне обозначившегося кризиса государственных корпораций не менее показательно выглядит судьба частных игроков. В начале 2010-х их появление называли началом «новой эры». Предполагалось, что стартапы возьмут на себя нишевые задачи и станут гибким дополнением к громоздкому Роскосмосу. Но почти каждый проект, начавшийся с громких обещаний, заканчивался крахом.
SR Space еще недавно заявляла о революционных планах. К 2030 году компания обещала построить группировку из 521 спутника, выйти на IPO в 2027–2028 годах и создать новые легкие ракеты-носители. Но уже осенью 2024-го стало ясно, что планы не подкреплены реальными ресурсами. В ходе pre-IPO удалось привлечь лишь 23,5 млн рублей, всего 1,5% от ожидаемого объема. В июле 2025 года ФНС подала иск о банкротстве, а 25 августа арбитражный суд признал компанию несостоятельной. Руководитель Олег Мансуров заявил о намерении оспорить решение, но сам факт банкротства показал: без устойчивой бизнес-модели даже самые амбициозные стартапы рушатся под тяжестью долгов и отсутствия интереса инвесторов.
Dauria Aerospace также начинала с успешных шагов. В 2014 году ее спутники Perseus-M стали первыми частными российскими аппаратами на орбите. Компания получила венчурные инвестиции от «Сколково» и ВЭБ-Инновации. Но к 2018 году компания оказалась без контрактов и финансирования, деятельность фактически замерла. В 2020 году юрлицо признали банкротом, а в 2023 году основатель стал фигурантом дела о субсидиарной ответственности на десятки миллионов рублей.
Национальная космическая компания (НКК) в свое время заявляла о создании ракеты «Сибирь», использовании технологий 3D-печати и разработке собственных спутников. В публичных выступлениях фигурировали инвестиции в сотни миллионов долларов. Но в 2022 году основатель компании Максим Куликов был арестован по обвинению в мошенничестве, счета заморожены, проекты остановились, а громкие заявления остались только в пресс-релизах.
Очень похожие сценарии. Сначала амбициозные обещания, затем попытка привлечь финансирование, чаще всего с опорой на государственные фонды, и, наконец, быстрый крах под тяжестью долгов, уголовных дел или отсутствия реального рынка.
Так в чем причина? Российский частный космос не справляется из-за слабой бизнес-модели и отсутствия платежеспособного спроса? Или же его вытесняют намеренно, защищая монополию государственных корпораций и привычный порядок распределения ресурсов?
Госмиллиарды в поисках орбиты
На фоне банкротств частных компаний государство обещает «новый рывок». В 2023 году был запущен национальный проект «Космос» с общим бюджетом 2,2 трлн рублей до 2030 года и еще более 5 трлн до 2036-го. В планах развитие пилотируемых программ, создание новых спутниковых группировок, исследование Луны и модернизация производственной базы.
Отдельным направлением идет программа «Сфера», рассчитанная более чем на 120 млрд рублей. По официальным планам, до 2030 года на орбиту должны вывести около 600 спутников, которые создадут единую сеть для связи, навигации и дистанционного зондирования Земли.
Все вроде бы и не плохо. Но как они соотносятся с международной практикой? NASA ежегодно получает около $25 млрд (2,2 трлн рублей), то есть сопоставимо с российским нацпроектом, но ключевое отличие в распределении средств. Американское агентство тратит большую часть бюджета на закупку услуг у частных компаний. SpaceX, Boeing, Northrop Grumman и десятки малых подрядчиков выполняют реальные задачи. Только в рамках программы Commercial Resupply Services SpaceX заработала свыше $3 млрд за десяток успешных полетов к МКС. США привычно тратят средства на развитие реального рынка, параллельно решая задачи госзаказа.
В Европе Европейское космическое агентство (ESA) также делает ставку на партнерство: финансирование получают не только крупные игроки вроде Arianespace, но и стартапы, которые создают коммерческие сервисы на основе государственных заказов. Деньги также становятся катализатором роста рынка и конкуренции.
В России же модель так и остается замкнутой. Государственные инвестиции чаще всего осваиваются внутри бюрократических структур Роскосмоса. Частные компании практически не получают доступ к крупным заказам, даже если обладают реальными технологическими наработками. В результате триллионы рублей не создают рынок, проекты буксуют, сроки переносятся и часто требуют дополнительного финансирования.
Смогут ли бюджеты подобные программе «Сфера» и нацпроекту «Космос» стать драйверами реальных изменений или они рискуют раствориться в безграничной машине освоения госбюджета без ощутимых результатов для экономики и науки?
Системные проблемы отрасли
Кризис российских космических компаний трудно назвать цепочкой случайных неудач, видны симптомыглубинных системных болезней. Эксперты отмечают, что многие из них схожи с проблемами ИТ-сектора, но в космосе последствия куда драматичнее: здесь ошибки измеряются не сбоями софта, а миллиардами рублей и потерянными годами.
Финансы. За последнее десятилетие Россия стремительно потеряла позиции на мировом рынке запусков. Если в 2013 году доля России превышала 40%, когда почти каждый второй коммерческий спутник выводился с помощью «Протона» или «Союза», то к 2020 году этот показатель упал ниже 10%. Потери оцениваются примерно в 180 млрд рублей. Западные заказчики начали уходить после 2014 года, а затем рынок окончательно схлопнулся из-за санкций. Сегодня космическая отрасль живет почти исключительно за счет бюджета, внутренняя рентабельность проектов остается минимальной.
Кадры. Средний возраст инженеров в ключевых конструкторских бюро перевалил за 50 лет. По данным РАН, ежегодный приток новых специалистов в отрасль в два-три раза меньше реальной потребности. В результате возникает «кадровая пирамида»: узкий слой опытных ветеранов, почти пустой средний уровень и тонкий ручеек молодых инженеров. Лучшие выпускники выбирают IT, где зарплаты выше, или уезжают за границу. В итоге предприятия работают в условиях хронического дефицита специалистов, а кадровая преемственность разрушается.
Технологии. Санкции ударили по самой уязвимой точке, элементной базе и материалам. Российская микроэлектроника отстает на десятилетия, многие заводы до сих пор работают по техпроцессам 90-х годов. Для сложных спутников и межпланетных аппаратов всегда использовались импортные микросхемы, но после 2022 года их поставки фактически прекратились. Последствия проявились наглядно в августе 2023 года, когда миссия «Луна-25» закончилась крушением станции при посадке. Международные аналитики связывают провал не только с ошибкой системы управления, но и с деградацией испытательных технологий, нехваткой современного оборудования и отсутствием надежной элементной базы.
Управление. Отрасль по-прежнему устроена как закрытая бюрократическая система. Основную роль играет админресурс, а не конкурентоспособные услуги на рынке. В отличие от США или Европы, где именно частные компании стали драйверами прогресса, в России они фактически исключены из крупных заказов. Инновации застревают на стадии презентаций, обсуждений и предпроектной подготовки.
Космос может еще взлететь
Несмотря на явно заметный кризис, в российской космической отрасли остаются направления, где возможен рост. Мы не говорим о государственных корпорациях. Это не рынок, там просто нет перспективы развития конкуренции. Эксперты все чаще называют ключевым инструментом государственно-частное партнерство. В теории именно оно должно оживить рынок: государство обеспечивает инфраструктуру и гарантированный спрос, а бизнес вносит гибкость, инновации и конкуренцию. На практике же частные компании чаще сталкиваются с барьерами, чем с поддержкой. И все же есть сегменты, где шансы выше, чем у пилотируемых программ или лунных амбиций.
Спутниковая связь и группировки. Проект «Бюро 1440» развивает систему массового интернет-доступа, аналогичную Starlink и OneWeb. По утвержденной правительством дорожной карте, к 2027 году должна быть развернута группировка из 250 спутников, а к 2035 году — почти 900. На реализацию уже выделено 9,35 млрд рублей бюджетного финансирования на 2024–2026 годы. Если проект удастся довести до серийного производства и коммерческого сервиса, это станет редким примером, когда государственные деньги трансформируются в реальный продукт, а не растворяются в отчетах.
Дистанционное зондирование Земли (ДЗЗ). Компания «СканЭкс» показывает, что прикладные задачи востребованы и экономически оправданы. Ее оборот превышает миллиард рублей в год, а снимки используются в мониторинге лесных пожаров, сельском хозяйстве, строительстве и геологоразведке. По прогнозу Euroconsult, мировой рынок ДЗЗ удвоится к 2030 году, и у России есть шанс встроиться в этот тренд, предложив конкурентоспособные продукты и услуги.
Образовательные и малые спутники. Компания «СПУТНИКС», основанная в 2011 году, делает CubeSat-платформы и учебные комплекты для университетов. Уже запущены аппараты «СириусСат-1/2» (совместно с МГУ) и «ОрбиКрафт-Зоркий». Эта ниша не требует миллиардных вложений, зато формирует будущих специалистов, позволяет отрабатывать новые решения и создает рынок в образовании и науке.
В отличие от мегапроектов с десятилетними сроками и бесконечными переносами, здесь возможны быстрые и ощутимые результаты. Но главный вопрос остается открытым: хватит ли у частных компаний ресурсов и политической воли государства, чтобы они выросли в самостоятельных игроков, или же им останется роль нишевых подрядчиков на периферии отрасли?
Написать комментарий