Культуру пытаются «взять на гоп-стоп»

В начале 90-х я оказался в летнем лагере. В нашем пионерском детстве отряды маршировали по лагерю, скандируя речовки. Вроде такой:

— Кто шагает дружно в ряд?

— Юных ленинцев отряд.

Но время переломилось, и мимо нашего корпуса гордо прошествовал отряд десятилетних детей во главе с вожатым, скандируя:

Вожатый: Гоп-стоп.

Дети: Мы подошли из-за угла.

— Гоп-стоп.

— Ты много на себя взяла.

— Гоп-стоп,

— У нас пощады не проси,

— Гоп-стоп,

— И на луну не голоси.

Едва ли ироничный Александр Розенбаум, написавший эту веселую стилизацию под «блатняк», предполагал, что под нее будут маршировать десятилетние дети.

Останавливаю вожатого-«новатора»: «Ты что, с ума сошел? Что за текст ты с детьми воспроизводишь!»

Он смотрит на меня с сожалением, как на реликт коммунистической эпохи: «А что такого, детям нравится».

Таким образом, вместо того, чтобы поднимать детей до высот культуры, этот горе-воспитатель опускается до ее опошления. Прошли десятилетия, и сегодня мы, казалось бы, должны быть довольны тем, что русская классика зазвучала в полный голос — даже в рекламе крупного банка. Увы, но и здесь мы имеем дело не с истиной, а с ее перевертышем.

Судите сами. Согласно рекламе, если бы в девятнадцатом веке функционировал этот замечательный банк, Герасиму не пришлось бы топить бедную собачку Муму, Татьяна благополучно вышла бы замуж за Онегина, а Софья — за Чацкого, Раскольников не убил бы старуху, а Чичиков не пустился бы в авантюру, связанную со скупкой мертвых душ.

По мне так: большую пошлость трудно себе представить. Демонстративное обращение к классике, ее рекламная монетизация оборачиваются подменой подлинного благоговения и преклонения перед масштабом личности гениев фальшивым ритуальным почитанием.

Но кто о ком, а я о детях. Проблема в том, что не сильно их интересуют история и литература. Можно, конечно, заставить их выучить наизусть монолог Чацкого, письмо Татьяны к Онегину. Ключевой глагол тут — «заставить». Что им до прошлого, они живут настоящим.

Но так было всегда. В 1840 году, обращаясь к тогдашней молодежи, русский поэт, богослов и философ А.С.Хомяков пишет:

Не говорите: «То былое,

То старина, то грех отцов;

А наше племя молодое

Не знает старых тех грехов».

Нет, этот грех — он вечно с вами,

Он в ваших жилах и крови,

Он сросся с вашими сердцами —

Сердцами, мертвыми к любви.

За все, за всякие страданья,

За всякий попранный закон,

За темные отцов деянья,

За темный грех своих времен,

За все беды родного края, —

Пред Богом благости и сил

Молитесь, плача и рыдая,

Чтоб Он простил, чтоб Он простил!

Вряд ли это замечательное стихотворение глубоко тронет сегодняшних подростков. Но стоит поставить их в креативную позицию, предложив продолжить текст Хомякова с учетом опыта XX века, ситуация резко меняется. Привожу текст современного десятиклассника, выполнившего это задание.

Молитесь, плачьте, кайтесь снова

За все безумия свои.

За отрицанье Бога слова.

За церковь в прахе и крови.

За тьмы невинно убиенных.

За веру в бешеных вождей.

За лагеря, за осужденных,

Не знающих вины своей.

За обольщение химерой.

За гибель дважды в век страны.

За пораженье в сорок первом.

И за бессчетных жертв войны.

За то, что Божий дар — свободу —

Бесстыдно продали на слом.

За то, что своему народу

Внушили сладкий смертный сон.

Где гордость о советском рае,

Где спесь от не своих побед.

Где людоеда прославляют.

Где ложь цветет, а правда — нет.

Однако против такого подхода к истории выдвигаются два соображения. Первое — не стоит выносить сор из избы. Но как дышать в этой избе, коль скоро она от пола до потолка наполнена сором? Соображение второе — не надо бередить раны. Предлагается скрывать общественные раны, а не показывать их. На это блестяще отвечал Н.В.Гоголь в работе «Театральный разъезд после представления новой комедии»: «Возьми их себе! Пусть они будут твои, а не мои раны». Он считал, что если не вскрывать нарывы, они отравят организм нации.

Гоголю вторит А.П.Чехов: «Наша матушка Россия всему свету га-ла-ва!» — запел вдруг диким голосом Кирюха, поперхнулся и умолк. Степное эхо подхватило его голос, понесло, и казалось, по степи на тяжелых колесах покатилась сама глупость». Повернется ли у кого-нибудь язык назвать наших классиков антипатриотичными? Одно дело звонкая риторика, предназначенная для ушей начальства, и совсем другое — готовность лечить Родину от заболеваний. Свою готовность доктор Чехов доказал поездкой на Сахалин.

Русский философ Владимир Соловьев построил лестницу духовного взлета и падения каждой нации. Лестница В.Соловьева такова: национальное самосознание — национальное самодовольство — национальное самообожествление — национальное самоуничтожение.

Тем временем многие молодые люди по-прежнему мало интересуются отечественной историей. Доказательство? Извольте!

Будучи в командировке в Санкт-Петербурге, я поселился в отеле «Достоевский», что рядом с домом великого писателя. В перерыве между лекциями зашел в бар под названием «Раскольников», поинтересовался в шутку у официанта, не опасно ли пребывание в их баре. «Что вы? У нас вполне качественная пища. И никого еще не отравили», — с гордостью заявил официант. Пришлось вкратце пересказать ему жизнь и судьбу Родиона Раскольникова. Я посоветовал ему повесить на стену кровавый топор и изображение старухи-процентщицы. Если так пойдет и дальше, то не за горами то время, когда рядом будет построен гостиничный комплекс «Соня Мармеладова». Учитывая профессию девушки с пониженной социальной ответственностью, отбоя от клиентов не будет. Монетизация классики не знает границ.

Знать и любить свою историю, несмотря на ее мрачные страницы, призывал А.С.Пушкин. В своем письме к П.Я.Чаадаеву он пишет: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».