Страшный Тегеран: на иранскую столицу свалилась неожиданная свобода нравов

Совет Национальной Безопасности, до 13 июня известный как главное карательное ведомство, вдруг изрек, что «ношение хиджаба (общее название дозволенного шариатом внешнего вида как женщин, так и мужчин. – прим.) сегодня не является приоритетным вопросом нацбезопасности». И на улицах иранских городов, как по волшебству, появились не только мужчины в шортах (прежде короткие штаны сильному полу были запрещены даже в самую жару), но и дамы в мини-юбках и шортиках. И не только появились, но и принялись выкладывать себя в таком виде, да еще танцующими на улицах, во все «запрещенограммы». А также рассылать друзьям с подписью, что «не нужен нам теперь ни Дубай, ни Турция, ни Барселона, ни даже Нью-Йорк (во все эти места до 13 июня, когда началась война с Израилем, обеспеченные иранцы летали, чтобы расслабиться и отдохнуть от запретов – авт.), в сегодняшнем Тегеране веселее, чем во всех этих местах». Иранский Совет Нацбезопасности, прежде отслеживающий пользователей заблокированных в стране западных соцсетей, конечно же, все это видит. Но вместо наказаний на днях сделал официальное заявление, что «жить в ногу со временем – священный закон Ислама»

Что это – неужто невиданная гибкость? Или все же коварная восточная хитрость, временный маневр религиозных правителей, чтобы их народ не воспользовался предложением «израильской медведицы» (в народе израильскую атаку назвали «дустие хале херсе» - дословно «дружба тети медведицы», по-русски «медвежья услуга») и не скинул их? И долго ли продлится сегодняшняя свобода, которую иранские зумеры считают своей «танцевальной победой» (запрет на музыку и танцы нарушался любящими это дело иранцами чаще и упорнее всего и раздражал даже больше хиджаба – авт). Сегодня иранская молодежь верит, что «утанцевала» мулл, а старшее поколение иранцев, помнящее исламскую революцию 1979-го года, ищет ответы в воспоминаниях:

— Я помню, что в революцию били витрины и выливали спиртное никакие не верующие старцы и не декхане (крестьяне. – Авт.), хотя именно они при шахе больше всего бедствовали, - вспоминает 55-летняя тегеранка, которой в революцию было 9 лет. – Декхане как раз оставались у себя в дехестанах (сельские объединения. – Авт.), им до столицы даже доехать было не на что, да и поле как бросишь. Громили ликер-шопы и прочие приметы шахского «прозападничества», за которое его и скинули, студенты тегеранских университетов – то есть, молодежь. Молодые люди и были главными и самыми активными революционерами. Только молодежных течений, как и противоречий между ними, было слишком много. Исламское направление сначала не было основной силой революции, просто эта ветвь во главе с Хомейни в итоге оказалась выносливее других и жизнеспособнее, так как аятолла обладал даром убеждения и сумел уболтать не только религиозных декхан и стариков, но и всех остальных.

Иранцы помнят, как, узнав о начавшейся в СССР перестройке, аятолла Хомейни написал письмо Михаилу Горбачеву с предложением «вместе пойти по пути ислама». Советский правитель ему не ответил, на что Хомейни обиделся и предрек: «Тогда к началу нулевых они погрязнут в воровстве, бандитизме, наркомании и порнографии». Было это в 1986-м году.

— Кстати, целый год после победы революции Хомейни лично ничего не запрещал, — вспоминает очевидица исламской революции. - А точечные расправы над нарушителями «норм шариата» на улицах – женщинами без платка или воркующими парочками - больше дело рук самых ретивых стражей исламской революции, которых набрали из крестьянских парней, не грамотных, но очень верующих. Их и называли «фанатиками». Они все были из очень простых, но соблюдающих семей (не просто верующих, какими являются почти все иранцы, но строго живущих по шариату, а такие в основном в сельской местности. – Прим.). А наш народ с самого окончания Второй Мировой обходился без жестких религиозных догм, забыли уже, чего нельзя по шариату. А когда пошли запреты сверху, многие были ошарашены, не такой «свободы» они добивались революцией, хотели просто избавиться от паразита в лице шаха и его семейки и богато зажить на нефтедоллары всей страной, проведя демократические реформы. По крайней мере, молодежь хотела именно этого, и в приверженности традиционному вероисповеданию вместо навязываемых шахской семьей западных ценностей не видела ничего плохого. Но все пошло не так. А когда это стало понятно, было уже поздно.

Моя собеседница считает, что с плодами исламской революции часть иранцев отнюдь не смирилась, а просто приспособилась:

— Откровенно говоря, за исключением, может быть, 8 лет ирано-иракской войны и, по крайней мере, в Тегеране всегда было то, что исламские власти считают страшными грехами – алкоголь, разврат, не говоря уж о подпольных вечеринках со всеми вытекающими развлечениями. В свете менталитета иранцев это никакое не лицемерие: у нас любят тех, кто не боится нарушать, особенно, молодежь. Но при этом есть такие ценности, которые даже для самого юного иранца непоколебимы: это уважение к старшим, любовь к дому и семье, а значит, по большому счету и к своей стране. Вы удивитесь, но многие молодые парни и девчонки действительно верующие, просто не хотят быть «соблюдающими», а желают т быть обычными «светскими мусульманами», как это дозволено всем желающим, к примеру, в Турции. По большому счету у мусульман так можно, если не против семья. А в Тегеране почти все семьи поддерживают желание своих дочерей снять платок и манто (положенная шариатом женская свободная накидка. – Прим.). Поэтому года эдак с 2003-го у нас совершались все грехи – и я бы сказала, намного активнее, чем если бы они не были под запретом. К примеру, шариат запрещает мусульманам давать деньги в рост - то есть, кредиты и банковское дело в целом. Но у нас вышли из положения исламским банкингом, где банк не кредитует клиента под процент, а сам выкупает нужный ему товар или объект, после чего продает ему в рассрочку. Но такие условности молодежи не понравились, и одно время весь асфальт в Тегеране был исписан предложениями кредитов под процент от частных лиц и финансовых организаций. На всю улицу начертано: «Не на что жениться? Ссужу под процент на достойную свадьбу» — и телефон. То есть, эти люди не боялись, что им позвонят не заемщики, а пасдараны («страж» – в переводе с персидского, бытовое название Корпуса стражей исламской революции (КСИР), созданного в 1979-м году после победы исламской революции в целях «охраны её завоеваний»).

Тем не менее в долговечность нынешней свободы 55-летняя тегеранка не верит и предостерегает от «глупостей» свою 25-летнюю дочь, уверенную, что это навсегда. Ее мать считает, что нынешние власти просто вспомнили мудрость Хомейни и решили поступить не так, как от них ждут. Не давить на молодежь, рискуя вызвать обратный эффект, как это было в 22-м и 23-м году во время массовых протестов против режима после гибели Махсы Амини (22-летняя иранка скоропостижно скончалась в сентябре 2022-го после «воспитательной беседы» в тегеранском отделе полиции нравов, куда ее забрали за «небрежно повязанный платок». - Авт.), а, наоборот, переключить внимание молодых на то, что им хочется больше всего. А это не демократические доктрины и политическое переустройство, а развлечения и возможность не носить опостылевший хиджаб. По мнению старших, власти попали в точку: тегеранские зумеры сейчас только и заняты развлечениями.

А вот иранская молодежь в возвращение родной столицы к прототипу города – героя романа Каземи («Страшный Тегеран» — роман иранского прозаика Мортеза Каземи, история тегеранских Ромео и Джульетты на улицах и площадях столицы в 1920-е, где царит власть денег, беззаконие, взяточничество и социальные предрассудки. – Прим.) не верит. В доказательство показывает гид по столице Исламской Республики, до июньской 12-дневной войны немыслимый: где выпить, потанцевать и улетно поразвлечься в Тегеране. Путеводитель пока официально не издан, хотя такое не исключено (частный издательский бизнес в Иране процветает, конкурируя между собой и борясь за читателя изданием игровой (травелоги, совмещающие полезные сведения с увлекательными историями, альбомы, комиксы и т.п.) и переводной литературы. – Авт.). Но уже ротируется по Сети «для своих», убеждая, что туризм в Иран скучным и религиозным не будет. Если верить этому рукотворному травелогу, найти в столице Исламской Республике алкоголь – проще простого. А любовника любого пола и возраста хоть на час, хоть на 15 минут – еще проще.

— У нас все знают, где встречаются с любовниками и где стоят проститутки, но ничего плохого с ними не происходит, — говорит 20-летняя тегеранка с матчей в руках (в столице новый тренд – гулять со стаканом «баббл-ти»). — В путеводителе даже адреса мест, где можно завести знакомство с порядочными студентками, это кафе, куда ходят раскрепощенные девушки из приличных семей. Это теперь не остановишь!

Иран всегда удивлял «градусом общения» между людьми, более теплым, чем где-либо: к примеру, в женском вагоне тегеранского метро стоящая пассажирка может спокойно бухнуть на колени сидящей свои сумки, при том, что видит ее впервые в жизни. И если туристка стоит с поклажей, то может без предупреждения пристроить ее на колени сидящей местной незнакомке, в ответ она лишь улыбнется. Но, скорее всего, предложит подержать ношу гостьи сама. То есть на простом человеческом уровне иранцы склонным помогать друг другу, поддерживать и объединяться. А ж тем более на уровне семей, где родители всегда встанут за своих детей, а дети за родителей. Внешние наблюдатели считают, что при таком менталитете власти смогут отнять уже выданные «плюшки» только с применением силы, которая, в свете вышеописанного, может их же и погубить.