«Трехглавый монстр Сталина»: экипаж боевой машины навел ужас на гитлеровцев

Это произошло на 12-й день после начала войны. Русский танк, который для немцев появился в глубине уже захваченной ими территории «неизвестно откуда», устроил разгром, посеял панику. История удивительна не только своим сюжетом, который даст фору самому крутому боевику, но и тем, что одним из главных действующих лиц стала боевая машина из числа уже уходящих со сцены ветеранов. О таких практически не встретишь упоминаний в литературе и фильмах, посвященных Великой Отечественной.

Шороху навел средний танк Т-28. Один из специалистов по истории бронетанковой техники колоритно назвал его «трехглавый монстр Сталина». У «двадцать восьмого» три башни: пушечно-пулеметная и две боковые пулеметные. Четвертый пулемет прикрывал машину сзади.

Ко времени нападения Германии танк, серийное производство которого стартовало в начале 1930-х, считался уже устаревшим. Однако в РККА еще оставалось несколько сотен таких «сухопутных крейсеров». Большинство из них были потеряны в первые же дни войны — погибли в бою, разбиты авиацией, находясь на складах, сожжены, взорваны или оставлены своими экипажами из-за поломок... Про чуть ли не единственный случай очень эффективного применения Т-28, о котором нашлись сведения, и пойдет речь.

События разворачивались в столице Белоруссии, оккупированной немцами. О них упомянул механик-водитель той самой «двадцативосьмерки» Дмитрий Малько в своих воспоминаниях, которые были опубликованы на страницах сборника мемуаров лет 40 назад.

Начало Великой Отечественной застало его в военном городке под Минском, где сержант-сверхсрочник заведовал хранилищем автобронетанковых запчастей на складе. Среди прочего там находился Т-28, доставленный после капитального ремонта.

Через несколько дней был получен приказ об эвакуации. Малько, служивший раньше механиком-водителем, попросил разрешения у начальника склада забрать с собой этот ходовой танк. Однако едва колонна двинулась по шоссе, двигатель трехбашенного вдруг «скис». Сержант остался его ремонтировать, а когда позднее добрался до переправы через Березину, складских машин здесь отыскать не смог. Зато вскоре появилось неожиданное подкрепление: к «двадцать восьмому» подошел майор-танкист в сопровождении четырех молодых ребят-курсантов. Так у «сталинского монстра» образовался полноценный экипаж. Вслед за тем бронированная махина двинулась к Минску!

Это было смелое тактическое решение: не пробиваться на восток по Могилевскому шоссе, которое, судя по появившимся слухам, немцы уже где-то перерезали, а ехать в противоположную сторону — навстречу врагу, чтобы, дав кругаля, выйти на другую трассу, ведущую к своим.

Д.Малько: «Направимся через Минск, — сказал майор, — и не как-нибудь, а с боем. Представляете, фашисты уже несколько дней в городе, чувствуют себя хозяевами, а тут внезапно врывается советский танк и громит их. Если прорвемся через Минск, то по Московскому шоссе двинем к Борисову, а там присоединимся к нашим войскам».

Перед началом рейда заехали на какую-то опустевшую военную базу, где удалось пополнить запасы: баки залили под пробку горючим, постарались загрузить как можно больше снарядов, коробок с патронами для пулеметов; прихватили также банки консервов, галеты… Укрывшись в лесу, переночевали, а утром 3 июля тронулись в сторону белорусской столицы.

Д.Малько: «Майор вместе с одним курсантом расположился в центральной башне, Николай Педан — в правой, у пулемета; широкоплечий курсант — в левой, и еще один курсант — у тыльного пулемета».

Вот и Минск. Поначалу солдат вермахта здесь наши танкисты не встретили.

Д.Малько: «Проехали железнодорожный переезд и оказались на улице Ворошилова… Наша машина поравнялась с длинным зданием ликеро-водочного завода. Здесь мы и увидели первых фашистов. Их было десятка два. Немецкие солдаты грузили в машину ящики с бутылками... Когда до сгрудившихся у грузовика немцев осталось метров 50, Николай ударил по фашистам из пулемета. Я видел, как гитлеровцы падали у автомашины. Некоторые пытались вскарабкаться на высокую арку ворот и спрятаться во дворе, но это не удалось. …С группой фашистов было покончено. Я направил танк на грузовик и раздавил его».

Затем Т-28 пересек по мосту реку Свислочь и свернул на Гарбарную улицу. Миновали рынок, и вдруг из-за угла навстречу появилась колонна мотоциклистов.

Д.Малько: «Фашисты двигались как на параде, ровными рядами... Майор не сразу дал команду на открытие огня. Но вот я почувствовал его руку на левом плече и бросил танк влево. Первые ряды мотоциклистов врезались в лобовую броню танка, и машина раздавила их. Следовавшие за ними повернули вправо, и тут же я получил новый сигнал от майора и повернул танк направо. Свернувших мотоциклистов постигла та же участь. Я видел в смотровую щель перекошенные от ужаса лица гитлеровцев. Лишь на мгновение появлялись они перед моим взором и тут же исчезали под корпусом танка. Те из мотоциклистов, которые шли в середине и хвосте колонны, пытались развернуться назад, но их настигали наши пулеметные очереди. За считаные минуты колонна оказалась полностью разгромленной».

Добравшись затем до сквера у Театра им. Янки Купалы наш танк обстрелял обнаруженную рядом с ним группу фашистов.

Д.Малько: «Ведя на ходу огонь, мы вырвались на центральную улицу… Когда спустились вниз, возле окружного Дома Красной армии я получил команду от майора повернуть направо. Свернул на Пролетарскую и вынужден был остановиться. Вся улица оказалась забитой вражеской техникой: вдоль стояли машины с оружием и боеприпасами, автоцистерны. Слева, у реки, громоздились какие-то ящики, полевые кухни, в Свислочи купались солдаты...

Т-28 открыл по врагу огонь из всех своих средств. Майор посылал в скопления машин снаряд за снарядом, а курсанты расстреливали противника из пулеметов… Я видел, как вспыхивали, словно факелы, вражеские машины, как взрывались автоцистерны, тонкими змейками сбегали с откоса в реку пылающие ручейки бензина... Фашисты обезумели. Они бегали по берегу, прятались за деревья, за развалины зданий. Я заметил, как какой-то спятивший от страха гитлеровец пытался влезть в канализационный колодец... Пулеметные очереди косили гитлеровцев, не давая им возможности опомниться. Почти вся вражеская колонна, запрудившая Пролетарскую улицу, была разметана, будто по ней прошелся смерч. Всюду валялись горящие обломки машин... И трупы, трупы фашистских солдат и офицеров.

Майор дал команду развернуться. Я снова выехал на Советскую улицу и повернул вправо. Проехали мимо электростанции. Здесь справа, в парке Горького, заметили новое скопление противника. Под кронами деревьев стояли десятка два автомашин, несколько танков и самоходок. Возле них толпились гитлеровцы… Так же, как и на Пролетарской, первой заговорила пушка нашего танка, вслед за ней ударили пулеметы. И снова, как уже было, начали рваться боеприпасы, вспыхнула факелом бензоцистерна, и густой дым окутал аллеи старого парка».

Механик-водитель теперь гнал бронированную машину на максимальной скорости. «Двадцативосьмерка» миновала Круглую площадь, поравнялись с Долгобродской улицей… Члены экипажа успели заметить, что кое-где из домов выглядывают местные жители и радостно машут им руками.

Д.Малько: «Танк поднялся на гребень улицы, и я увидел впереди Комаровку, деревянные домики, рынок, развилку дорог. Обрадовался: ведь от Комаровки всего 2–3 километра до городской окраины... Мелькнула мысль: может, удастся прорваться? Но не удалось! В районе старого кладбища заметил у чугунной ограды вспышку выстрела. Вслед за ней почти у самого борта машины плеснулся взрыв. «Противотанковое орудие, — определил я, — очухались фашисты, поняли, что мы одни, и теперь бьют почти в упор».

Очередной снаряд ударил в башню, но срикошетил… Я старался выжать из машины все, на что она была способна… Понимал, что необходимо проскочить кладбище, а там дома помешают артиллеристам вести огонь прямой наводкой. Мы приближались к Комаровке, и впереди уже видна была спасительная развилка дорог… В это мгновение невероятной силы удар потряс танк. Машина наполнилась дымом... Я понял: снаряд попал в моторное отделение и вызвал пожар. «Покинуть машину!» — приказал майор».

Увы, экипаж советского танка-рейдера подвела «ахиллесова пята» Т-28: у него слишком слабое бортовое бронирование, толщина стали, защищающей двигатель, всего 20 мм.

Дальнейшая судьба шестерых отважных воинов известна лишь отчасти. Мехвод Малько укрылся в соседних огородах. Потом он благополучно дошел до отступающих советских частей и продолжил службу в танковых войсках. Майор и двое курсантов погибли при попытке выбраться из горящего танка. Их товарищ Николай Педан был схвачен гитлеровцами, провел в концлагерях всю войну. Повезло спастись четвертому курсанту, Федору Наумову. Его спрятали местные жители и помогли попасть в партизанский отряд. Оттуда после ранения в 1943-м Федора самолетом переправили на советскую территорию.

Годы спустя, в середине 1960-х, после прозвучавшего по радио рассказа об этом танковом рейде состоялась встреча Д.Малько и Н.Педана. Бывший курсант смог подсказать имена некоторых других участников «случайного» экипажа Т-28. Фамилия майора — Васечкин, из кормового пулемета стрелял Александр Рачицкий, пулеметчика, находившегося в левой башне, звали Сергей.