Наказание страшнее преступления: прикованную к постели женщину отправили в колонию

В феврале этого года, после многомесячного лечения в стационаре, женщину на носилках под конвоем привезли в исправительную колонию, где она теперь находится в тюремной больнице.

«Свершилось правосудие!» Действительно, свершилось… Женщина лежит в прямом смысле слова: не встает с кровати самостоятельно, может садиться только с посторонней помощью. Ухаживает за ней (кормит, меняет памперсы, обмывает) другая осужденная.

Неотвратимость наказания — один из фундаментальных принципов правового государства. Но «неотвратимость» не означает «бессмысленная жестокость». В этой же и других подобных историях кажется, что все ответственные лица считают своим долгом наказать человека любой ценой. Даже ценою его жизни.

61-летняя Светлана Князева — жительница Челябинска. Почти всю жизнь она проработала бухгалтером. После того как владелец предприятия, где она трудилась финансовым директором, неожиданно скончался, у женщины начались проблемы с новым руководством. Все закончилось возбуждением уголовного дела. СМИ писали, что с октября 2020 по март 2021 года подсудимая, фактически выполняя полномочия финансового и генерального директора коммерческой организации, под предлогом исполнения договорных обязательств тайно похитила с банковского счета около 40 миллионов рублей, что спровоцировало банкротство предприятия. Суд признал челябинку виновной по п. «б» ч. 4 ст. 158 УК РФ («Кража в особо крупном размере»). Ее приговорили к шести годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима со штрафом 300 тысяч рублей. Рассказываю это исключительно для того, чтобы подчеркнуть: статья не насильственная, а экономическая, и к коррупции она отношения не имеет (Светлана работала в частной компании).

9 июня 2024 года, накануне оглашения приговора, у женщины случился инфаркт. Близкие объясняют это тем, что она очень переживала — вот здоровье и не выдержало. Светлана попала в реанимацию.

10 июня озвучили приговор (судья решил не откладывать оглашение, несмотря на отсутствие подсудимой) — 6 лет лишения свободы. Избрали и меру пресечения — заключение под стражу. Но арестовать Князеву в зале суда не смогли: в реанимации больницы это сделать довольно проблематично, как вы понимаете.

Никто из «органов» все это время ее, по словам близких, не искал.

— После выписки из больницы мы снова привезли ее домой, — продолжает дочь. — Мама самостоятельно не ходила и даже не поднималась. Мы за ней ухаживали. Вскоре к нам пришли сотрудники полиции. Они увидели, в каком состоянии мама. Сфотографировали ее с разных ракурсов, пересняли все медицинские документы, стали кому-то из начальства звонить, объяснять ситуацию. В итоге они сказали, что забрать маму не могут. Вроде как пусть восстанавливается. Предупредили, чтобы я — как та, кто ухаживает за осужденной, — никуда не уезжала, на звонки отвечала.

В декабре 2024 года прошло заседание апелляционной инстанции. Светлана на нем не присутствовала, потому что по медпоказаниям она считалась нетранспортабельной. В итоге апелляция приговор изменила: сократила срок на год, до 5 лет. Представитель Фемиды шаблонно произнес абсолютно бессмысленную фразу: «Взять под стражу в зале суда».

Никто, слава богу, тут же не поехал стаскивать Светлану с кровати и везти в СИЗО. Не случилось этого ни через день, ни через неделю… Казалось, правоохранители ждали ее выздоровления, а оно никак не происходило.

— В начале февраля позвонил сотрудник отдела розыска оперативного управления ГУФСИН, — говорит дочь Князевой. — Сказал, что хочет подъехать и зафиксировать состояние мамы. Приехал, отфотографировал. Написали две объяснительные — одну от меня, вторую от мамы. Там указали, что мама не уклоняется от отбывания наказания, а является нетранспортабельной и ухаживать за собой не может. Он подсказал нам, в какие инстанции обращаться и что делать в нашей ситуации. Но, по его словам, исполнять наказание все равно надо. Он снова приехал в этот же вечер и сказал, чтобы я написала расписку: не возражаю против направления моей матери в исправительное учреждение для лечения. Я написала…

А 20 февраля приехала машина, маму на носилках туда поместили. Мне разрешили сопроводить ее до ворот ИК 5 по Челябинской области.

Катерина сделала короткое видео про то, как 20 февраля везли парализованную осужденную к месту отбытия наказания (есть в распоряжении автора). Я бы его назвала: «Исполнение наказания любой ценой».

За это время дочери разрешили в качестве исключения один раз посетить мать. Случилось это через пять дней после водворения Князевой в больницу колонии. Катерина побыла с мамой целый час в одиночной палате-камере. Сотрудники исправительного учреждения внутрь родных не пускают (это считается нарушением режима), а в комнату свиданий осужденную на носилках выносить отказываются из-за ее состояния.

С тех пор Светлана просто лежит. Без посторонней помощи она даже присесть на кровати не может. В ответе тюремных терапевтов в суд указано, что состояние стабильное, без отрицательной динамики, может с помощью других подняться и сидеть не более 2 минут, потом усиливается тремор руки, пищу принимает в положении сидя. На днях вышел из строя матрас от пролежней, а другого в больнице нет. Нет ни салфеток, ни лекарств — дочь каждую неделю привозит все самое необходимое. Нет и необходимых узкопрофильных врачей-специалистов. Санитаров, которые бы ухаживали за женщиной, тоже нет. А без посторонней помощи она не может ни в туалет сходить, ни душ принять. По состоянию здоровья этапироваться в СИЗО, а также участвовать в судебных заседаниях даже по видеоконференцсвязи осужденная, разумеется, тоже не может.

При этом тюремные медики пришли к выводу: у Князевой отсутствует заболевание, препятствующее отбыванию наказания. Такое заключение подписали несколько врачей. Перечень, где прописаны недуги, с которыми нельзя находиться за решеткой, предусмотрен постановлением Правительства РФ №54. Он уже несколько раз обновлялся. Но все равно десятки осужденных находятся в местах не столь отдавленных в лежачем состоянии — вроде как их болезни не препятствуют отбыванию наказания, однако самим заключенным от этого не легче. Хосписов при тюрьмах так и не появилось (впрочем, это скорее к лучшему), сиделок и санитаров нет.

Почему такое происходит? Тюремные врачи после осмотра лежачих зэков обычно пишут в своих заключениях: «может находиться в учреждении по состоянию здоровья» и «в постороннем уходе не нуждается». Это может показаться удивительным, но все довольно просто объясняется. Медики боятся писать иное, чтобы не возникло вопросов уже к ним самим. Есть два очень популярных постулата: «преступник должен сидеть в тюрьме» и «заключенные симулируют». Несколько лет назад начальник медчасти одного исправительного учреждения доказывал мне, что арестант притворяется, не вставая с кровати несколько месяцев: «По видеокамерам видно, что он руками до еды дотягивается. Значит, не парализован!» Этот заключенный вскоре умер, доказав тем самым, что не симулировал. Ему было всего 26 лет, он обвинялся в экономическом преступлении. Никто за его смерть ответственности не понес.

В 2024 году российские суды освободили от наказания по болезни 2050 человек. Еще 2730 было отказано. Судьба последних мне не известна. ФСИН не сообщает статистику по смертям в последние два года.

Иногда наказание — страшнее самого преступления. В настоящее время суд рассматривает ходатайство об освобождении Светланы Князевой от отбывания наказания в связи с болезнью.