Российская угольная промышленность неспособна развиваться из-за долговой ямы

Под «горючий камень» вода не течет

Отечественная угольная промышленность обещает стать одним из главных объектов внимания российских чиновников, ответственных за сырьевую отрасль страны. После объявленного в 2022 году моратория ЕС на импорт «горючего камня» из нашей страны, российские производители переориентировали свои поставки со стран Старого Света на Азиатско-Тихоокеанский регион. Сейчас более 75% экспорта российского угля приходится на Китай, Индию, Турцию и другие страны АТР. Спрос в этих государствах частично компенсирует потерю европейского рынка, однако торговля на дальние расстояния увеличивает транспортные издержки. Кроме того, на фоне антироссийских санкций покупатели требуют предоставления заметных скидок, что также снижает маржу отечественных экспортеров.

По мере ускорения отказа от угля в ведущих экономиках мира, нашим угледобытчикам придется адаптироваться – не только найти новых импортеров, но и развивать более глубокую переработку сырья, поскольку лишь повышение эффективности позволит России сохранить конкурентоспособность и объемы сбыта. При этом в ближайшие годы уголь останется востребованным энергоносителем в Азии и продолжит приносить прибыль. Вместе с тем, на горизонте 2030-2040 годов без эффективного планирования, диверсификации и контроля издержек отрасль рискует окончательно скатиться в финансовую пропасть, что грозит нашей стране как экономическими, так и социальными последствиями.

На сегодняшний день очевидно, что российская угольная промышленность не способна развиваться из-за долговой ямы, в которую угодило примерно треть отечественных шахт. Как заявил замминистра энергетики Дмитрий Исламов, убытки российской угольной отрасли по итогам 2025 года составят 300 млрд рублей, что превышает предварительный прогноз убытков, оцененный в размере 261 млрд рублей, и более чем вдвое превышает убытки 2024 года.

Две беды: логистика и цены

С просьбой оценить перспективы российской угольной отрасли, обратился к экспертам. На наши вопросы ответили: Руслан Андреев, руководитель проектов КГ «Полилог» и Владимир Чернов, аналитик Freedom Finance Global.

- Какие факторы стали причинами того непростого положения, в котором оказались отечественные угледобытчики?

Чернов:

- Главная причина - цены и логистика. В 2025 году мировые котировки на энергетический уголь просели до минимальных с 2021 года отметок. Использующийся в металлургии коксовый уголь также подешевел. При этом азиатский спрос колебался. В частности, Китай наращивал собственную добычу и запасы угля, что оказывало дополнительное отрицательное влияние на цены. Соответственно, доходы угольных предприятий падали, а скидки для азиатских покупателей росли.

Второй фактор - перевозки по железной дороге и транспортное плечо до морских портов. Например, доля железнодорожной логистики в цене кузбасского угля переваливала за 50%, что «съело» маржу даже у эффективных угольных разрезов.

Третья причина - издержки и переориентация сбытовых потоков. После потери экспортного рынка Европы наша угольная отрасль уперлась в восточные коридоры, где пропускная способность ограничена и дорога длиннее. В итоге образовались очереди, в том числе на транспорт, удорожание перевозок и неполная загрузка перевалочных терминалов.

Четвертое обстоятельство - общие финансовые условия. Высокая ключевая ставка усилила долговую нагрузку на российские угольные предприятия, что привело к увеличению кредиторской задолженности до 1,5 трлн против 1,2 трлн рублей в 2024 году и убыткам шахтеров в 300 млрд рублей.

Андреев:

- Основной фактор — ограничение экспорта российского угля в ЕС и ряд азиатских стран. Экспортные цены для Индии, Китая, Турции и Юго-Восточной Азии ниже, а перестройка логистики и цепочек поставок принесла дополнительные издержки. Если раньше это окупалось пиковой стоимости угля на мировых рынках, которая в 2022 году достигали $430 за тонну, то в последние два года этот показатель стремительно падает. С начала 2025 года средние экспортные цены на уголь снизились на 25-30% - до $61-81 за тонну. Это следствие падения спроса со стороны самых больших потребителей — Китая и Индии, в том числе из-за активного энергоперехода, в котором Поднебесная является мировым лидером. Экспорт российского угля в Китай уже сократился с января по июнь 2025 года на 4,5%, а при сравнении год к году – на 17%. И будет сокращаться дальше.

- В мае правительство утвердило программу поддержки угольного сектора — отсрочки по налогам и страховым взносам, ограничения дивидендов и зарплат менеджменту, оптимизация затрат, реструктуризация долгов, компенсация транспортных тарифов и субсидирование дальних перевозок. Судя по всему, эти меры не помогли. Что же еще необходимо сделать для преодоления кризиса в угольной отрасли России?

Чернов:

- Майский пакет господдержки оказался временным подспорьем. Эти меры повысили оборотный капитал и отсрочили платежи, но не изменили экономику - из-за дальних транспортных расстояний и низкой цены сырья доходы не выросли. Конечно, отсрочки по НДПИ и взносам предоставили передышку, ограничения на дивиденды и зарплаты руководства снизили утечки свободного денежного потока, реструктуризация долгов растянула выплаты, компенсация части тарифа и субсидии на дальние перевозки смягчили логистику. Но все эти меры не оказались панацеей. Стоимость угля в Азии не отличались стабильностью, транспортное «плечо» до портов не сократилось, пропускная способность восточных коридоров осталась дефицитной. В результате маржа начала таять «на рельсах», а не «в забое».

Для положительного сдвига такой «математики» нужна формула, в которой господдержка будет привязана к паритету между ценой на базе FOB, когда продавец отвечает только за доставку груза до порта и его погрузку на судно, и полной себестоимостью товара от шахты до портового терминала. Тогда субсидии станут эффективными.

Кроме того, нужно создать гарантированный транспортный коридор в восточном направлении для наиболее выгодных экспортных сортов угля, иначе бюджет продолжит дотировать убыточный бизнес.

Также необходимо проработать вопрос ускоренной амортизации различных проектов, чтобы высокая себестоимость сырья не приводила к отрицательной доходности при низких сбытовых тарифах.

Нужно поддержать тех заемщиков, которые показывают дисциплину долговых платежей и обладают реальным планом своей финансовой санации. Нужна предсказуемая индексация железнодорожных тарифов на несколько лет вперед, чтобы банки открывали проектное финансирование. Пока этих связок нет, пакет господдержки лишь вызывает кассовый разрыв, не возвращает рентабельность при длинной транспортной траектории, что приводит к увеличению убытков.

Андреев:

- Принятые меры не решают структурные проблемы. Скидка в 12,8% на железнодорожные тарифы и отсрочка налогов действуют до 31 декабря 2025 года и не могут помочь с учетом нынешних цен на уголь, которые, скорее всего, продолжат падать. Ситуация усложняется ростом тарифов на железнодорожные перевозки и ограниченными возможностями вывоза сырья по восточному коридору. При этом портовые мощности России имеют профицит почти в 200 млн тонн, а крупные угольные терминалы загружены в среднем лишь на 45-60 %. Проблема заключается именно в доставке грузов до портов. Важно учитывать, что ранее экспорт осуществлялся за счет тарифных и логистических перекосов, не выгодных для российской торговли в целом и для железнодорожников в частности. При этом сам экспорт сейчас находится на пике — вывозится половина добытого угля, а внутренний спрос не растет, поэтому переориентировать потоки нельзя.

Уголь под углом консолидации

- Около трети российских угольных компаний находится на грани банкротства. Такая ситуация может привести к тому, что многие предприятия в итоге окажутся под контролем крупных корпораций - банковских структур и металлургических холдингов. Будут ли новые владельцы заинтересованы в инвестировании угольной отрасли?

Чернов:

- Консолидация уже происходит - в ближайшие 12-18 месяцев на рынке ожидаются целые волны поглощений. Такая ситуация неизбежна. Банки приступят к работе с проблемными активами, а после стабилизации финансового положения постараются избавиться от такого непрофильного бизнеса.

Металлурги будут присматриваться к коксовому углю для укрепления своей сырьевой базы и страховки от взлета цен на такие энергоносители. Правда, они будут тяготеть к предприятиям, располагающим более коротким транспортным плечом на Восток, обладающим квотами на вывоз сырья и производящим более качественный уголь. Иные активы металлурги возьмут лишь в пакетной санации - фактически за бесценок. Поэтому инвестиции будут точечными - новые владельцы будут вкладываться в снижение себестоимости, сортовую премию и гарантированный доступ к логистической инфраструктуре. Все остальное пойдет под заморозку или на перепродажу.

Андреев:

- Такая концентрация неизбежна и скорее произойдет в пользу металлургических холдингов, нежели банков. Решение об инвестициях будет принимать новое руководство угольных предприятий. Скорее всего, металлурги, будут заинтересованы в развитии сегмента коксующегося угля, который является наиболее рентабельным. В ближайшие 4-5 лет доходность в первую очередь сохранят именно экспортеры коксующегося угля. Банки же чаще всего продолжат действовать как арбитражные владельцы. Их цель — сохранить стоимость залогов и передать активы крупному игроку или инвестору после решения проблем с долгами.

- Есть ли смысл в том, чтобы постепенно закрывать убыточные предприятия, в том числе на Кузбассе, и активнее развивать производство угля на разрезах в Якутии, которые находятся ближе к азиатскому экспортному сбытовому рынку?

Чернов:

- Смысл есть, но лишь частичный. Якутские разрезы ближе к азиатским портам, логистическое плечо у них короче, а значит выше шанс удержать положительную маржу при низких ценах. Поставки в восточные порты из Якутии и Кузбасса уже конкурируют, так как при нынешних ценах каждый километр влияет на итоговую доходность. Но осуществление такого процесса не решит общую отраслевую задачу. Узкие места Восточного полигона сохраняются, финансирование расширения «скачет», добывающие регионы спорят за вывозные квоты, а загрузка дальневосточных терминалов остается нестабильной. Простое «перекладывание» добычи без гарантированных окон на БАМе и Транссибе и без гибкой системы субсидии приведет к ограниченному эффекту.

Рациональная схема выглядит так: на Кузбассе необходимо проводить управляемое сворачивание убыточных месторождений и шахт, а также постепенно переносить буровзрывные объекты и перерабатывающие конвейеры на высокосортные участки.

В Якутии стоит точечно наращивать производство на разрезах, которые располагают проектной логистикой, а также подтвержденными квотами и контрактами под «короткое логистическое плечо».