Интересно было его пересмотреть, спустя четверть века после премьеры и после выхода фильма «Семейное счастье» (название чуть-чуть не толстовское), снятого режиссером новой генерации Стасей Толстой с актером «Мастерской Петра Фоменко» Евгением Цыгановым в главной роли.
Наша коллега из Благовещенска призналась, что во время спектакля вместе с актерами пила чай, прислушивалась к тому, как они хрустят сушками, разглядывала, что у них на столе - варенье или мед. Фоменко был мастеров тончайших узоров, хрупких состояний, и все это сохранилось. Наверное, участие в этом спектакле для актеров, как напоминание о прежней жизни, которую подарил им мастер.
Ксения Кутепова все также летает по сцене. Ее Маша легка и воздушна, хотя ее первое появление больше напоминает приезд чеховской Раневской. Ксения выходит, и мы должны принять, что ее героине 17 лет, и принимаем. Когда-то «пожилого» 36-летнего друга отца, впоследствии мужа Маши, играл Сергей Тарамаев, и это был яркий дуэт. Уже давно роль перешла к Алексею Колубкову, создавшему совсем другой образ. Вместо Людмилы Арининой гувернантку Катю много лет играет изумительная актриса Галина Тюнина.
В первом акте много чеховского, во втором – гораздо больше толстовской интонации. Маша оказывается в компании иностранных франтов, того же Ильи Любимова, как в день премьеры, и заменившего Андрея Щенникова Кирилла Пирогова. Андрей Щенников стал настоятелем храма, отцом Андреем. Илья Любимов - алтарником, но театра не оставил. Кирилл Пирогов повзрослел. Интересно наблюдать траекторию их жизни. А у Фоменко во втором акте все так неожиданно и лихо придумано и работает до сих пор..
За спектаклем присматривает еще один птенец гнезда Петрова Олег Любимов, режиссер и старший брат Ильи Любимова. По его словам, за последние 15 лет вводов в спектакль не было. Именно эту команду выпустил на сцену и напутствовал Петр Наумович. Удивительно, что спектакль не только сохранился, но не стал мемориальным, не оброс штампами. Чувствуется, что он по-прежнему любим актерами.
Их приятно было не только увидеть, но и услышать. Великий Фома многое в них заложил. Они чувствуют время, умеют разговаривать с людьми, терпеливо принимать самые невероятные вопросы и реплики в свой адрес. Ксения Кутепова по королевски вышла из комичной ситуации, когда ее спросили, как «в ее-то годы» она умудряется многократно перепрыгивать через чемодан на сцене.
Будучи талантливой актрисой, она мгновенно сменила интонацию, превратилась на наших глазах в старушку со скрипучим голосом и ответила, что с годами ей все сложнее, ведь придет время, когда уже не сможет прыгать, и тогда спектакль закроют. Ее ответ был прекрасен и стал образцом юмора и деликатности. Ксения вспоминала, как менялся спектакль, пока был жив Петр Наумович. Он ведь был беспокойным человеком, постоянно что-то совершенствовал, и это помнят те, кто его знал.
Семейное счастье, подаренное Фоменко своим ученикам в глобальном смысле, длится с 1988 года. «25 лет мы жили рядом с Петром Наумовичем, - вспоминает Галина Тюнина. - Мы исключаем Илью Любимова, он - из следующего набора. А мы - основоположники театра Петра Фоменко. У него было еще два курса после нас, и с каждого несколько артистов входили в нашу труппу. Это все фоменки за исключением Кирилла Пирогова, пришедшего из Щукинского театрального училища. 13 января мы отмечаем день рождения театра. Петром Наумовичем был назначен этот день».
Кирилл Пирогов рассказал, каким ветром его занесло в театр, когда еще театра, как такового, и не было. Был курс в ГИТИСе, когда возникла идея у одного из педагогов, а именно у Сергея Женовача, поставить спектакль по роману Фолкнера «Шум и ярость». Его потом играли в одной из аудиторий ГИТИСа, куда невозможно было попасть.
Режиссеры, учившиеся на курсе у Фомы и игравшие в спектаклях, разъехались по городам и весям ставить свои дипломные спектакли. Потребовалось пополнение, и призвали шестерых студентов из Щуки. Это был едва ли не единственный случай, когда два театральных вуза официально создавали единый дипломный спектакль.
«Меня никто никогда не приглашал работать в Театр Фоменко. Так, на огонек заглянул. Вся Москва обожала этот курс. Мы не могли понять, как они играют, и что они за чудо», - рассказал Кирилл Пирогов.
Очень давно с легендарным спектаклем «Волки и овцы» по пьесе Александра Островского, поставленном Петром Фоменко и его студенткой из Китая Ма Чженхун, театр побывал на гастролях в Пекине. Нынешним летом она приезжала в Москву на Чеховский театральный фестиваль с «Кроткой» по Достоевскому, сделанной совместно с учеником Анатолия Васильева колумбийцем Алехандро Госалесом Пуче.
Галина Тюнина вспомнила, как их молодой театр колесил по миру: «До сих пор удивляюсь, как мы это выдержали. , Объездили такое количество стран, жили в Европе месяцами. Петр Наумович с иронией относился к нашим поездкам, считал, что мы больше отдыхаем, ходим по музеям, чем работаем. Он всегда говорил, что надо ездить по России и к тем, кто понимает язык. Сейчас у нас другой период. Мы ездим по России большой компанией, со всеми цехами и гордимся тем, что у нас не существует гастрольных вариантов. Спектакль приезжает в полном соответствии с тем, как он создавался».
И действительно, это не два стула и стол на сцене, как часто бывает. Еще до приезда все подробно обсуждалось, вплоть до марки звукового пульта.
. В Благовещенск фоменки впервые. «Китай видим через речку. Помню, как мы играли спектакль «Волки и овцы» при абсолютной тишине на гастролях в Пекине, – вспоминала Галина Тюнина. - Потом нам объяснили, что зрители очень довольны, просто наше чаепитие за самоваром для них примерно то, что для нас китайская опера, другая планета».
Кирилл Пирогов добавил: «Китайские зрители пришли на Островского, который писал про Павку Корчагина, а увидели женщин, который пьют из блюдечка чай, и решили, что зашли не в ту дверь. Это был самый короткий спектакль. Мы его играли два часа сорок минут. В Москве он шел три с половиной часа. Было ощущение, что в зале не было никого».
Возвращаясь к Стасе Толстой, надо сказать, что сняла она историю с сильной женской линией, доказала, что она режиссер. Но это самостоятельная версия по мотивам радикально переработанного Толстого. Ксения Кутепова еще не видела картину, но заметила: «Мне сложно представить в контексте нашего спектакля слова «сильная женщина», «слабый мужчина». В этой категории Толстой у меня совсем не лежит. Там совсем другая философия».
Илья Любимов, а его судьба для кого-то удивительна, поскольку он актерское дело совмещает со служением в храме, поделился своими мыслями: «Нашему времени созвучны громкие определения «сильный человек», «слабый человек». Все это от поверхностного понимания природы человека, потому как сам Лев Николаевич Толстой говорил, что не бывает сильного и слабого человека. Он человека сравнивал с рекой, местами бурной и широкой, местами спокойной. Так и человек в какие-то моменты сильный, слабый, чувствительный, бесчувственный. Уникальность прочтения Петром Наумовичем любого материала заключалась в том, что персонажи у него ни в коем случае не однозначны. Нет у него плохих людей. Вот видите, я тоже поддаюсь тенденции современного лексикона. У него люди объемные, сомневающиеся. В спектаклях у Фомы вообще нет персонажей, выписанных одной краской».
Героиня Кутеповой пытается понять, что значит жить для другого, а почему не для себя. Про свое семейное счастье она ответила, осторожно: «Я замужем с 1996 года, почти тридцать лет. Это большая семейная жизнь, старше, чем наш спектакль. И так много в этой семейной жизни мыслей, чувств, эмоций, событий. Петр Наумович, ставя спектакль, оставил открытый финал. Непонятно, что будет дальше с этими людьми. Куда они пойдут вместе с семейным счастьем или несчастьем? Оставляю ответ и на ваш вопрос открытым». Рецепт семейного счастья не поддается формулировке. В этом она абсолютно права.
Обсудить