Трудности перевода Чехова в Пекине

Надо сказать, что после показа «Евгения Онегина», который продолжает на общенациональном сайте держать рейтинг 9,2 из 10, и уже по одному этому в успехе его никто не сомневался, то относительно чеховской пьесы были опасения. Почему?

У нас много показывают Чехова, - обьясняет мне переводчик Яна. - разные спектакли, в том числе и «Дядю Ваню». Но в Чехове сейчас немного разочарованы что ли после того, как ваш МХАТ привез сюда «Чайку». Это совсем недавно было.

Может быть, поэтому на первом показе в зале на полторы тысячи мест не все места заполнены, на вскидку процентов на 80. Билеты стоимостью от 180 до 1080 юаней, что на наши деньги от 2000 до 20000 тысяч - цены здесь вполне себе московские. Русскоговорящих в публике - по пальцам посчитать. Одна из них почему то в шортах, хотя местная публика одета, как принято и у нас при посещении культурных заведений, более менее прилично.

За кулисами тишина - второй звонок. На чёрном столе - заряженный реквизит: три чучела курицы с белым оперением смиренно лежат рядком, с ними в спектакле будет носиться безымянный работник в усадьбе Войницких, эдакий верзила. Его играет Владимир Симонов-младший, принятый в труппу в пошлом году.

Вообще, эта фамилия самая распространённая в Вахтанговском - здесь трудятся представители аж двух актёрских династий Симоновых - в общей сложности пять человек. Рубен и Екатерина Симонова по линии великого режиссера, худрука театра Рубена Николаевича, что из первых учеников Вахтангова, и Владимир Симонов с двумя сыновьями, Василием и опять же Владимиром. Последний и представляет фамилию в «Дяде Ване», в то время как красавица Катерина - свою, в «Онегине».

Волнуется Александр Андриенко, который впервые выйдет в этом спектакле в роли профессора Серебрякова. В прошедшем сезоне артист оставил Маяковку и перешел в труппу Вахтанговского, но в Москве «Дядю Ваню» ещё не играл. Так что можно считать у него в Китае дебют случится.

Но вот зазвучали как будто бы далёкие звуки трубы, разъехался василькового цвета бархатный занавес и началась история одного русского человека, в общем то порядочного - Ивана Петровича, но у которого почему то «пропала жизнь». Да и не у него одного. И вот этого человека, вызывающего то гордость за него, то жалость разного свойства, играет Сергей Маковецкий. Он то смешон до нелепости, то сердце за него заболит. Скучную жизнь в Российской глуши, да ещё и в непогоду режиссёр Туминас, наверное, как никто, умел показать то трагичной, то комичной - без перехода. Умел оторвать ее от быта, приподнять от земли, чтобы показать ей свет, а потом вернуть на землю, но все же немного согретую тем небесным светом. «Мы увидим небо в алмазах», - не зря же это говорит Ивану Петровичу, Соня (Мария Бердинских), своему милому дяде Ваня, принявшему свою судьбу после череды событий в их имении, которого они чуть не лишились.

Что поймет про нашу русскую жизнь китайский зритель? Тем более такую давнишнюю - без автомобилей, интернета, технологий, соцсетей и цифровизации? В стране, где жизнь отцифрована на всех уровнях, и буквально все он-лайн. Но судя по реакции что-то понимают, на удивление много смеются. А литературный переводчик, которого зовут Юань Тинлэй, переживал, что некоторые фразы чеховские не будут понятны.

«Какие же, например? - поинтересовалась я ещё на репетиции, возле пульта звукорежиссера, где Юань делает последние правки в своём экземпляре пьесы.

Да вот, голову сломал как перевести «Повесьте ваши уши на гвоздь внимания» - это профессор во втором акте говорит. У нас не поймут точно. Вот ищу эквивалент.

На спектакле смеются, а то вдруг затихают, когда обессиленный дядя Ваня, протрезвев, сидит на сцене как само одиночество. И только одинокий звук трубы Тимофея Дакшицера улетает куда то вверх, пробивая колосники сцены.

Первый акт заканчивается на накале чувств - Соня и Елена Андреевна в четыре руки играют на пианино. И занавес не успевает закрыться, как в зале неожиданно очень громко звучит чей то мужской голос. Кто говорит сначала не видно - только слышно. Первая мысль: «Неужели так проняло его?». Вторая: «Может протестная речь, провокация?» (сейчас всего можно ожидать в публичном месте). И публика, которая, было уже поднялась, присела или замерла на месте. Но выслушав эмоциональную речь, все зашумели и разошлись.

Оказалось, что оратор так решительно, страстно призывал зрителей выключить наконец их мобильные телефоны. Они действительно время от времени у одних начинали звонить, а у других с грохотом падали.

В антракте спросила знакомую китаянку - понятно ей что то или нет? Она как раз накануне посмотрела «Онегина» и говорит, что после него, такого большого и поэтичного, «Дядя Ваня» - камерная история, в которой все понятно. И что она в какие то моменты даже вспомнила одну свою историю.

В этих персонажах многое можно узнать про нас, - добавила она, очевидно, имея ввиду своих соотечественников. Вот тебе и технологии.

Второй акт только закрепил успех первого. Но во время действия здесь не принято аплодировать. Зато на поклонах энергия аплодисментов была мощная, китайская публика криками «фантастиш» выражала восторг. Значит поняли, значит приняли.

А на служебном входе ближе к полуночи можно было наблюдать следующую картину и, кстати, не первый день: здесь собралась, без преувеличения сказать, большая толпа, и это все (внимание) молодые люди, которые желали получить автограф у русских артистов. Они терпеливо ждали пока те разгримируются. Заранее скупили все буклеты и держали их развёрнутыми наготове, чтобы Сергей Маковецкий, Анна Дубровская, Артур Иванов, Мария Бердинских, Любовь Корнева, Владимир Симонов-младший и Александр Андриенко, поставили автографы под своими же фото. И как только артисты начали выходить на улицу, на них буквально набросились, протягивая буклеты или томик Чехова.

Со стороны это выглядела как давка или куча-мала, в которой того и гляди кого-нибудь затопчут. Удивительно, но факт - никто не выяснял отношения, типа «вас тут не стояло», а терпеливо дожидались своего подхода. Сергея Маковецкого потом ещё ждали у входа в гостиницу. Вдруг одна девушка попросила этого выдающегося артиста не сфотографироваться, а задала вопрос: «Как вы думаете, что дальше будет с дядей Ваней? Как его жизнь продолжится?». Спросила на ломанном русском, но все было понятно.

- Ну он уходит с улыбкой, пятится назад со счастливой гримасой. А там одному Богу известно как он свою жизнь продолжит - здесь или там (показывает к небу), но продолжит, - ответил Сергей Васильевич.

Такой картины в Москве у театров, даже самых популярных, давно не увидишь, а в Пекине - пожалуйста.