Биограф Григоровича: «ушел из жизни вполне умиротворенным»

— Последний раз мы были у него вчера. А 1 мая отвезли его в ЦКБ, хотя он не любил лечиться и не хотел никакой госпитализации. Но когда уже совсем как-то стало ему нехорошо, врачи диагностировали пневмонию, мы сказали, что надо ехать. Что «Барвиха» все-таки санаторий, а он ответил: «Надо, значит, надо». Пневмония в его возрасте — обычное дело. В больнице сделали снимки, пневмония подтвердилась. Вообще в больнице всё было сделано идеально: сразу реанимация, лечение, уход. Могу сказать лишь одно: слава Богу, Юрий Николаевич был абсолютно спокоен.

Вчера, когда мы пришли к нему с Колей (это племянник по линии сестры Юрия Николаевич Ирины), он спал. И умер он не в экстренной реанимации, а в общей, куда его перевели в процессе лечения.

— Юрий Николаевич уже года два жил в санатории «Барвиха». Он окончательно отошел от балетных дел?

— Да что вы, никогда не закрывался от балета. Каждый раз, когда мы к нему приходили, он подписывал документы, давал разные распоряжения. Был в курсе всех событий — ведь сейчас , например, в Уфе, в театре оперы и балета должен выйти через две недели выйти балет «Раймонда», он держал под контролем ситуацию. Или ещё, «Спящая красавица» должна отправиться в Китай — то же самое. Да, он физически не мог присутствовать в театре, но знал, где, что происходит и по мере сил участвовал в процессе.

— Кто-то из балетных навещал Юрия Николаевича в «Барвихе»?

— Навещали, конечно. Приезжал Михаил Лавроский, когда был день рождения, привозили букет из Большого театра. Многие звонили —Люда Семеняка, из молодого поколения — Денис Родькин, Катя Крысанова. После премьеры «Щелкунчика» солисты ему звонили. Он был вовлечен, но в меньшем объеме, чем прежде.

— Юрий Николаевич не дожил до ста лет год и семь месяцев. Чем поражал вас этот с огромным жизненным опытом человек? Может быть, удивлял чем-то?

— Поражало вот что — его характер совсем не изменился. Он всё время был тот же остроумный, ироничный Григорович. Вот мы приезжаем к нему, начинаем кофе пить и тут же — разворот: новости обсуждает, события, кто звонил. Он комментировал всё, мы смеялись. Он сохранил себя, не разочаровался ни в своей жизни, ни в профессии, ни в своем окружении. Публика продолжала обсуждать острые моменты его биографии, а он…

— Вы имеете в виду, Большой театр, откуда, по сути, в 90-е годы его, как бы это сказать помягче, выжили, а если жестко — выгнали?

— Никто его не выгонял — он сам написал заявление и ушел. Причем спокойно. Всё дело в том, что он ушел из Большого театра, а Большой из него никогда не уходил. Он просто перевернул страницу своей жизни и продолжал жить дальше. Он никогда не принадлежал себе, никогда. Вот гуляем по парку в «Барвихе», а ему начинаются звонки. Казалось бы, в его возрасте сиди и наслаждайся природой, но нет — до пятнадцати звонков в день. Пришлось в последнее время звонки ограничить.

Одно могу теперь сказать, Юрий Николаевич из жизни ушел нормально, вполне умиротворенно.