100-летие профессора Льва Наумова отметили в Московской консерватории

Середина февраля в консерватории выдалась праздничной, хотя и с долей светлой грусти и ностальгии. В день рождения профессора Льва Николаевича Наумова состоялся первый концерт его учеников, посвященный памяти великого Учителя.

На сцене у рояля стоит большой портрет Льва Николаевича. Многие из гостей концерта не застали его - в зале сидят нынешние студенты консерватории и просто гости разных возрастов. Глядя на фото профессора, рассуждают о том, какое впечатление он производит: “уютный”, “взгляд очень добрый”, “любящий”, “руки красивые” - так говорили о нем зрители в зале. А ведь этому человеку по жизни пришлось не так-то просто. На годы его юности пришлась Великая Отечественная война, хотя затем было много ярких взлетов. Представьте себе: за один год (!) Наумов окончил теоретико-композиторское отделение училища Гнесиных. Позднее, в 1950-м, выпустился из консерватории как композитор, а учился он в классе Виссариона Шебалина, который в 1940-е годы был ректором Московской консерватории. А еще через год, в 1951-м, получил еще один диплом, но уже как пианист, став выпускником другого профессора с громким именем – Генриха Нейгауза. У Льва Николаевича не было шансов не впитать от своих великих педагогов все лучшее.

Для одного памятного вечера фигура Льва Наумова слишком велика – вспоминали Учителя целых три дня. Два раза вечерами фортепиано, а третий концерт развернулся в Большом зале и уже с Концертным симфоническим оркестром Московской консерватории (дирижер Джереми Уолкер).

Ученики Льва Николаевича, ныне уже и сами пианисты с громкими именами, выходили на сцену и обязательно делали поклон – не в сторону зрителей, а Учителю, возлагали цветы к портрету и только потом садились за рояль. Речей было не много – обычно музыканты говорят языком Музыки. Но все же прозвучало несколько слов. Сергей Арцибашев пояснил, почему для очередного вечера памяти любимого профессора выбрал две прелюдии Рахманинова – их когда-то давно он делал вместе со Львом Николаевичем:

“Лев Николаевич – уникальнейший педагог. Я склонен был не доверять учителям, так как чувствовал, что они не искренни и все хотели просто научить, а Лев Николаевич… – ностальгирует пианист, – Я помню наше первое занятие. Он стал мне показывать что-то и в тот момент я понял, что для него кроме музыки не существует ничего вообще – такое самозабвенное отношение к своему делу! Рояль превращался в настоящий оркестр под его руками, ведь он, будучи композитором, обладал оркестровым слухом”.

Каждого из музыкантов зрители долго не отпускали со сцены, а одного из современных пианистов-мэтров, Владимира Виардо, и вовсе вызывали на бис. Зал не уставал от музыки, а напротив, не мог ею насытиться – программа выстроена блестяще. Восторг вызвала “Чакона” Губайдулиной в исполнении Святослава Липса. Лев Николаевич отлично чувствовал свое время и эпоху, а потому ему особенно удавались интерпретации произведений современников. Удалось обучить этому и учеников. С особым трепетом прозвучали произведения “Аленушка” и “Бессмертие” (вокальный цикл на слова Д. Кедрина) – музыка Льва Наумова в исполнении Александра Полковникова, солиста Большого театра, и пианиста Алексея Кудряшова, который, встав из-за рояля, триумфально поднял над головой ноты, на обложке которых значилось: “Лев Наумов”.

Все дышало любовью к Педагогу, а Лев Николаевич глядел на всех с портрета и, казалось, радовался всему происходящему:

“Лев Николаевич был тайной и уроки его были таинством”, – подытожил пианист Иван Соколов. И за три вечера все мы, зрители, гости, ученики, смогли прикоснуться к чуду по имени Лев Наумов.