В Российской академии художеств исследуют самые добрые сказки

Выставочный зал на открытии переполнен. Татьяну Шихиреву с долгожданной выставкой поздравляют ученики, друзья и коллеги из Московского союза художников и Российской академии художеств. Самая искренняя эмоция среди первых зрителей — неподдельный восторг.

Говорят, что выставка — «просто сказочная». Действительно, на своих полотнах Татьяна Сергеевна выстроила собственный мир — и населила его фольклорными, историческими и сказочными (сказочно-добрыми!) персонажами. Работы как будто бы позволяют подглядеть за героями самых добрых сказок в окошко — и увидеть, как они выглядят в своей чудесной жизни.

Коллеги сравнивают панно Татьяны с многоактными спектаклями. Некоторые полотна художница объединяет в пестрые деталями триптихи и полиптихи — и в три или в четыре части укладывает сюжеты, составленные из запечатленных на панно действий. Сюжетом может стать как и жизнь средневековых артистов (полиптих «Балаганчик»), так и христианские сюжеты (полиптих «Праздники Христовы»).

Своих персонажей художница застает врасплох — на городских улицах, в окружении каменных замков, сельских церквей и деревенских избушек, посреди густых лесов и боярских палат. В центре внимания — мелкие и случайные радости: встречи, праздники, разговоры. Точеные фигурки персонажей Татьяна прорисовывает в технике горячего батика.

Граница между двумя мирами — тоже сказочная. Персонажи кочуют с полотен на резные рамы и воплощаются в реальном мире через фантастические деревянные скульптуры и сказочные атрибуты: изящные зеркальца и сундучки. Рамы, наравне с панно — произведения декоративного искусства. Почти все резные наличники делал художник Николай Конончук — супруг Татьяны Шихиревой. Его не стало в 2020 году.

Татьяна Сергеевна работала со своим мужем в творческом тандеме – его она называет своим главным советчиком и соавтором. На открытии выставки она рассказывает:

«Мы прожили вместе почти 50 лет. Он умер в тот год, когда у нас должна была быть золотая свадьба. Мне важно сказать, что если бы не он, то не было бы этого красочного периода, который вы видите здесь, в этом зале — не было бы этих резных храмов, этой динамичной пластики, которая тут присутствует. Он очень любил живопись. С утра до вечера работал: рисовал пейзажи, портреты и натюрморты. Однажды предложил мне помочь сделать рамку. Говорит: «Ну чего ты ищешь наличники, что-то было создано до тебя. Нарисуй эскиз, и я сделаю раму, которая будет того размера, который тебе нужен, и с орнаментом, который нужен. Я сомневалась, что он действительно ее сделает — он не занимался никакой резьбой до этого, как он будет это делать? Но у него было такое большое желание — не только сделать творческую работу, но и мне помочь...»

Атмосфера сказки встречается с историей и сюжетами мировой культуры. Источники вдохновения — в русских сказках (птиц Сирин на картинах — не сосчитать!) и в эстетике допетровской и петровской истории. Татьяна Сергеевна говорит, что обращается к сюжетам и мотивам из мировой культуры и вычленяет из этой сокровищницы то, что сердцу ближе: будь то традиции площадного театра или исторический сюжет о Марине Мнишек. Например, множество образов героев и сюжетов заимствованы из итальянской комедии дель арте. Коломбине, бойкой и остроумной служанке, «отдают» целый зал, в котором размещают целую «модную коллекцию» — вариации ее костюма.

Среди неожиданных источников вдохновения — комедии испанского драматурга Лопе Де Веги. Он часто брал за основу своих пьес народные романсы и анализировал мировой исторический пласт — но при этом призывал актуализировать историю за счет сохранения психологических и социальных смыслов: «Внимай комедии: тебе она / Покажет все, чем ваша жизнь полна».

Герои панно Татьяны Шихиревой — иногда грустные, иногда смешные — вполне соответствуют этому правилу, потому что в своих эмоциях и позах они узнаваемы. Несмотря на точность исторического костюма и богатую «базу» культурных отсылок, они хранят в себе мощнейший посыл добра и жизнеутверждающего позитива и не кажутся напыщенными или тягостными. Искусствоведы говорят, что такой простоте и легкой идеализации способствует «галантный стиль». Но может быть, это просто доброе сердце?