Краевед, обнаруживший архивы знаменитого знатока Москвы, рассказал об уникальной находке

«И чтобы знали жители новой столицы, каких трудов стоило их отцам выстроить новую жизнь на месте старой, они должны узнать, какова была старая Москва»

— Как вы обнаружили эти документы?

— По образованию я филолог и с 90-х годов увлекаюсь собирательством старых книг — библиофил, у меня довольно богатая библиотека, и я знаком со многими букинистами города. Дело в том, что очень часто, когда у людей умирает кто-то из близких, они приносят на продажу всю оставшуюся после человека библиотеку. Букинисты отбирают для себя самое ценное, а с тем, что остается, им возиться неохота, и они это сбывают. Недавно мой приятель-букинист предложил купить по цене макулатуры пять коробок, набитых книгами и бумагами, которые покрыты патиной времен, паутиной. Я забрал, дома стал постепенно разбирать и среди всего вижу: бумажка, адресованная Гиляровскому. Затем нашел что-то вроде ежедневника — планирование месяца с заметками на апрель, похоже, что написано рукой Гиляровского (все же я не графолог, но похоже!). Когда рассортировал все находки, получилось около трех книжных полок различных бумаг: неатрибутированные документы с рядом рукописных заметок, меню, визитные карточки, несколько писем, которые, по моему предположению, написаны Гиляровским. Ничего лучше, чем обратиться в Департамент культурного наследия, я не придумал. Там взглянули на находку и попросили передать обнаруженное в полном объеме на баланс в научно-методический кабинет при Московской археологической службе. Затем мы это изучили детальнее и сейчас с большой степенью вероятности можем утверждать, что перед нами большой объем документов, которые датируются примерно с 1896 года. Есть вещи, которые имеют отношение ко времени уже после смерти Гиляровского. Получается, что архив составлял не он, а может, его секретарь.

— Расскажите о документах, которые вы нашли. Что в них?

— Это случайный набор документов. Не рукописи статей, а, например, приглашение на памятный вечер Л.Н. Толстого, меню различных торжественных обедов, на которых сделаны случайные пометки. Точно утверждать, с чем они связаны, на данный момент сложно. Там же нами были найдены документы, которые можно классифицировать как гранки (напечатанный текст, отданный журналисту для финальной проверки на предмет ошибок — М.Ч.). Лист поделен пополам, на одной стороне — текст, а на второй — поле для комментариев, которые там даны; но непонятно, чья это статья: нет ни начала, ни конца. Есть «графоманские сборники» — набранный на печатной машинке роман, что-то из области пуризма, там значится: «Буду признателен за ваши слова…» Кто автор этого романа, неизвестно. Непонятно также, была ли написана рецензия на этот текст. Карта Македонии, под ней — македонская газета, там же меню 1912 года, там же бумажка, сложенная вчетверо, в ней стихи. Как видите, документы самые разные.

— Какую работу сейчас предстоит провести с находками?

— Когда мы составим полную опись, то самое ценное (а там есть много дубликатов), в том числе рукописные пометы, визитные карточки и прочее, мы оцифруем, составим опись. Находка может стать хорошим дидактическим материалом для студентов — реставраторов бумаги. Даже если это не принадлежит Гиляровскому. Музейный фонд трогать-то нельзя. Поэтому проведем студенческую реставрационную работу документов и поместим их в коллекции Музея Москвы. Еще находки будут представлены в виртуальном музее «Московский код».

— А что за экспонаты представлены на выставке «Находки в реставрации»?

— Там совсем маленький объем от того, что мы нашли. То, что мы быстро смогли экспонировать. Там есть замечательные вещи. Например, кредитный билет, на котором обозначено следующее: «Когда-то это стоило 25 рублей». Почерк похож на руку Гиляровского, но утверждать точно на данный момент трудно. Представьте себе: сидит брюзга, копилочку открыл, а там кредитный билет Временного правительства. Смотрит на него, рассуждает: «Когда-то это стоило дорого, а сейчас это не стоит ничего».

Там же мы нашли отрывные деньги. Был в нашем государстве такой небольшой период, когда медные монетки стали стоить значительно дороже обозначенного на них номинала. Монетка — рубль, а по факту — 15. Цена металла выше, чем номинал монетки. Купить на нее что-либо было невозможно, потому что курс постоянно менялся. И тогда была выпущена «бумажная мелочь» — простыночка (как марки), похожая на книжечку билетов, длинная гармошка из бумажных рублей: оторвал и отдал. Есть яркий плакат, сообщающий, что парикмахеры работали целый день бесплатно, отдав деньги в пользу фронта, — краска про 1915 год. Такой вот акцент!

«Москва уже на пути к тому, чтобы сделаться первым городом мира. Это на наших глазах».

— Что эти документы говорят о Гиляровском?

— О Гиляровском, в принципе, мало что известно, поэтому любая находка, связанная с ним, представляет ценность. Он был многогранной личностью! Не только талантливый журналист, корреспондент, который нашел свою журналистскую нишу — репортажи. Он был человеком, который умудрялся быть центром коммуникации, на передовой. В свое время Михаил Кольцов придумал репортаж, где журналист меняет профессию. Гиляровский делал нечто подобное до него. Правда, он не трудоустраивался, как Кольцов, но добивался возможности подежурить, например, с пожарными и рассказать об их профессии изнутри.

Мы нашли список лошадей, получивших призы, там также обозначены владельцы этих лошадей. Дело в том, что до 1940-х годов транспорт был преимущественно гужевой. Приведу сравнение: у сегодняшних владельцев яхт, навороченных автомобилей есть что-то вроде своего маленького сообщества, свой круг. Здесь та же история с лошадьми. В списке есть лошадь Гиляя. Это говорит о том, что человек занимался выездкой, владел конюшней, у него была лошадь, которая участвовала в скачках и получала призы. Это, с одной стороны, раскрывает его личность, но с другой — рассказывает нам и о городской жизни того времени.

Мы можем прочитать какую-либо монографию, где будут упомянуты какие-то документы, на основании которых можно будет о чем-то судить. Но здесь перед нами ряд оригинальных документов эпохи, имеющих отношение к значимому человеку того времени, которые дополнили его очень ограниченный архив. У Гиляровского есть родственники, но они категорически не идут на контакт с исследователями. Наверняка у них есть на это свои причины. Но из-за этого мы не можем увидеть диванчика, на котором спал Чехов, не имеем возможности создать мемориальную квартиру в Столешниковом переулке… Есть какой-то набор документов, переданный когда-то исследовательницей Галиной Монастыревой в Фонд русского зарубежья. Но там 4 визитки, 5 приглашений, 4 письма — небольшое количество документов. И если к этому вдруг прибавляется еще около сотни, — пусть не прямых, не автографов, не гранок, не любовных писем, — это значительно меняет картину. Это вариативное поле для размышлений о том, о чем думал Гиляровский. Мне кажется, что обретение этих документов важно для культуры в целом, а не только для исследователей Гиляровского и краеведов.

«Я — москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я — москвич!»

— Получается, находки говорят не только о самом Гиляровском!

— Да! Это и про него, но и не про него. Среди документов есть приглашение в директорскую ложу на вечер памяти Л.Н. Толстого. Толстой — спорная фигура в то время, а речь идет, скорее всего, о событиях 1918 года: Москва в разрухе, а тут директорская ложа! Вдобавок ко всему торжественное приглашение, да и кому?! В том бушующем мире люди придумывают столпы, мимо которых проходить нельзя: вечер памяти Толстого и Жуковского, где они возвращаются к важнейшим сюжетам, которые касаются России. Это касается и Гиляровского — да, Москвы — да. Но и не только! Это история идей, история людской мысли того времени.

— Находить такие ценности — это талант!

— Мне как-то сказали, что у меня дар находить такие вещи. Но даром это назвать нельзя. У каждого предмета есть своя ценность. Кто-то ее видит, а кому-то она недоступна, все зависит от того, какую мы ценность в этом видим сами.