Трагедия советского кино: глубочайшее, нетривиальное, до дрожи

Итак, мы посмотрели: «Сорок первый», «В огне брода нет», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Комиссар», «Бег». Какая палитра! Смотрите, в этой страшной, судьбоносной теме советский кинематограф совком вовсе не был, каждая лента отдельное, выдающееся художественное произведение. То есть Гражданская война — это не то, как красные убивают белых и наоборот, какие белые глупцы, ну а побеждают всегда именно красные. Это глубочайшие, психологически выстроенные шедевры, где именно художественное дает основу понимания того, что с нами произошло.

«Сорок первый» — это первый фильм Григория Чухрая, 1956 год. Только-только начинается «оттепель», вот-вот на съезде будет разоблачительный доклад Хрущева, но Сталин, сталинизм еще в силе, еще могуч. А тут Изольда Извицкая (ей тогда было всего 24 года) играет красную девушку, крестьянку, неграмотную, но вот пошла за правду, против богатеев, освобождать русский народ. Ведь так об этом говорила красная пропаганда. А тут Олег Стриженов, белый офицер, аристократ, студент, сильный мира сего. Красавчик голубоглазенький. Судьба — они оказались на острове одни, их вынесла шлюпка, остальные погибли. Робинзон и Пятница, прекрасная Пятница. Это любовь, и никак иначе. Они же созданы друг для друга. Но — он белый, она красная, и этим все сказано. Чертова Гражданская война, что ты наделала! Она убивает его, это ее долг, как ей кажется. Здесь такая трагедия проходит по любви двух красивых людей, отменяет эту любовь, зачеркивает, обнуляет. Страшно.

А «В огне брода нет» начинающий Панфилов, молоденькая Чурикова. Какая Чурикова, какой Кононов! Она художница, творец, она хочет рисовать, несмотря ни на что. Но тоже убивает в конце, тоже перечеркивает себя — из-за Гражданской войны.

Помните «Гори, гори, моя звезда»? Там тоже творец и война, та самая Гражданская. И погибает Искремас, герой Табакова. И убивают немого художника, романтика, который разукрасил красками весь сад яблоневый, все на свете разукрасил. Но и его убивают. Увидеть, как небанально шло осмысление той жути, которая прошла над Россией после революции.

«Свой среди чужих…» — Михалков ничего тут не приукрашивал. Показал грязь этой войны, бессмыслицу… Но нет, смысл был. В конце красные побеждают, Юрий Богатырев задание выполнил, а потом они все обнимаются в белых одеждах под гениальную музыку Эдуарда Артемьева. И не обвиняйте Михалкова здесь в подыгрывании власти, в защите официальной пропаганды. Он художник прежде всего, и это его первый фильм. Что случилось потом, сейчас — совсем другое кино.

Ведь так же было и у Булгакова. «Белая гвардия», а потом «Дни Турбиных», пьеса. И здесь белые благородны, и здесь любят Россию, страдают за нее, но все равно проигрывают. Именно поэтому главный зритель, Сталин, ходил на этот спектакль 17 (!) раз и не мог оторваться не только от усиков Хмелева, но и от самой идеи: какие бы белые ни были благородные, люди чести, но мы, красные, все равно оказались сильнее и выше, победили.

Вообще Гражданскую романтизировали, даже благоговели перед ней Булат Окуджава («Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,/И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной») и Высоцкий («И еще будем долго огни принимать за пожары мы,/ Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,/О войне будут детские игры с названьями старыми,/И людей будем долго делить на своих и врагов»). Может, потом оба и пересмотрели свои взгляды, но написано это так искренно, вы сами видите.

«Комиссар» режиссера Аскольдова. Единственный его фильм с трагической историей. Абсолютный шедевр, 20 лет пролежавший на полке. И какая там Мордюкова, какой Ролан Быков! Она — комиссар, но женщина, понимаете. Женщина всегда ею остается (ну, почти), даже в таком ужасе, крови Гражданской войны. Ее прячет у себя еврейская семья Ефима Магазанника. Это важное, но не главное: она должна родить, вот-вот. Женщина! Вся семья Магазанника крутится вокруг нее, помогает всем, чем только возможно, принимает роды. И вот ребенок, мальчик, голенький, чистенький, хорошенький. Но мадам Вавилова все равно уходит, оставляя кровиночку евреям, — воевать, бить белых, пока не покраснеют. Уходит от своего естества, от того, для чего она предназначена в этот мир. Война…

Ну а «Бег» — это Алов и Наумов, это Булгаков. Феерический «Бег», с гениальными Ульяновым и Евстигнеевым. Причем герой Ульянова — генерал Чарнота — показан до того симпатично! Да, он все проиграл, но он человек, он личность, это звучит гордо. «Бег» с тараканьими бегами от Владимира Басова, с Владиславом Дворжецким (Хлудовым) с ужасными, трагическими глазами. Бег проигравших, все потерявших белых из красной России. Хотя иногда они возвращаются.

Гражданская война несовместима с любовью, с рождением детей, с творчеством. Гражданская война — аномалия, когда люди, самые близкие, братья и сестры, звереют до умопомрачения. Когда-то Ельцин хотел сделать (и сделал!) 7 ноября Днем национального примирения и согласия. И это было правильно. Но все ушло, все умчалося, нет больше такого дня.

Вот такое осмысление русской истории, вот такое кино. Глубочайшее, нетривиальное, до дрожи. О чем это говорит? Наверное, о том, что художник в Советском Союзе при всех издержках имел возможность творить, продолжать то, что всегда называлось русской литературной классикой. СССР — сложносочиненная конструкция, здесь было все. СССР — итог победы красных на той Гражданской, прошедший огонь, воду и медные трубы, а потом рухнувший безвозвратно под собственными обломками.

Спасибо каналу ОТР, что заставляет думать и что-то понимать. Вот это миссия.