В Москве показали картины внука Васнецова: «суровый стиль» певца ленинградского пейзажа

Андрей Васнецов хорошо известен в профессиональной среде. Участник Великой Отечественной, лауреат всех мыслимых госпремий, монументалист. На художника он учился уже после войны (на момент ее начала юноше исполнилось семнадцать). Зато учителя Васнецову достались великие: Александр Александрович Дейнека, Андрей Дмитриевич Гончаров, Петр Петрович Соколов-Скаля. Что, собственно, предопределило судьбу: Васнецов стал одним из основоположников «сурового стиля» советской реалистической живописи, опирающегося на опыт мастеров 1920-х годов — того же Дейнеки, Петра Кончаловского и других.

Конечно же, Андрей Владимирович не мог не оказаться в тени великого деда: можно не сомневаться, что по крайней мере 1% посетителей залов в прилегающем к Арбату Денежном переулке приходят просто «на Васнецова», рассчитывая увидеть «Богатырей» или «Витязя на распутье». Но советский Васнецов — самобытный художник, заслуживающий внимания независимо от родовой принадлежности. Кстати, его фигура подтверждает наивно научную теорию о том, что гений (склонность к определенному виду искусства передается через поколение. Отец Андрея Васнецова был биологом, а точнее — ихтиологом, специалистом по рыбам. И только внук вернулся на путь, проложенный великим предшественником.

Применительно к картинам Васнецова часто употребляется эпитет «метафизические». Если пояснить это определение на примерах, то получится, что герои, атрибуты и локации его полотен находятся как бы в Ленинграде или в конкретной квартире/доме — и одновременно нигде.

Что я имею в виду? Важнейший пласт творчества Андрея Васнецова — натюрморты. У него их много, причем основной цвет — сумеречно-серый, а «лампочный» желтый или светящийся красный используется, чтобы вывести из полумрака важные детали. «Натюрморт со ступкой», «Пачка чая», «Натюрморт с книгами», «Натюрморт с лимонами и кастрюлей на круглом столе» - отличительной чертой этих работ является невозможность атрибутировать предметы, там они как люди без лиц, с пустыми овалами вместо лица.

На обложках книг нет заголовков или хотя бы орнаментированных букв, бутылки — без этикеток, пачка чая — это абстрактный прямоугольный параллелепипед, а не конкретный продукт отечественной фабрики со слоном на упаковке.

Какое время на картине? 1970-е или 1870-е — невозможно установить даже по форме бутылок, они не ясно советские и не дореволюционные, они — воплощение лексического значения слова «бутылка» в смысле «стеклянный сосуд для жидкости».

Такой же ничейный, вневременной у Андрея Васнецова и Питер. Это в названии он город Ленина, но находится нигде. Если изучить детально картины 70-х годов:

«Калитка. Белая ночь», «Ленинград. Рыбаки на мосту», «Мост в Ленинграде», то нет моментального узнавания, как на открытках или сувенирных чашках с «Медным всадником», Казанским или Исаакиевским соборами.

Нет, это ни на йоту не конкретно советский отрезок существования СПб, не сам Питер, который можно научиться срисовывать с фотографии или с натуры за год, а некая тень Града небесного. Хотя, может быть, коренные петербуржцы поправят меня, сказав, что понимают, какой именно мост, обжитый рыболовами, здесь изображен и где он находится.

Остается сказать о самой мощной картине — «Затмение». Согласно каталогам, она создавалась в 2003-2004 годах, то есть за несколько лет до смерти художника. Есть версия, что фигуры людей в лодке — это сам Андрей Васнецов и его сын Федор. А над ними — мандельштамовское черное солнце:

Эта ночь непоправима,

А у вас еще светло.

У ворот Ерусалима

Солнце черное взошло.

«Все еще достоин» — известная фразочка из мира мемов, применима к этому эпохальному произведению. Возле него стоит остановиться минут на двадцать, чтобы понять: Андрей Владимирович Васнецов был достоин того, чтобы носить прославленную фамилию. В «Затмении» он как никогда настоящий и преодолевший при жизни границы земного существование живописец.