Бюджету нужны деньги, и чиновники ищут способы расширить доходные статьи. Но если присмотреться к макроэкономической картине, возникают сомнения в том, что этот ход будет эффективным. Кредитование сокращается, гражданская промышленность и потребительский сектор сжимаются, спрос идет вниз. В этих условиях фискальные расчеты начинают буксовать, а реальные доходы бюджета рискуют оказаться значительно ниже запланированных.
Обороты бизнеса падают. Попытка собрать больше, увеличив налоги, может обернуться обратным эффектом. Особенно остро это ощущают малые компании и стартапы, в том числе и на ИТ-рынке. Для них упрощенка всегда была способом снизить административную нагрузку и сосредоточиться на развитии продукта. Теперь порог выручки планируют снизить с 60 до 10 млн рублей, и даже небольшие фирмы вынуждены будут перейти на НДС. Для компании, где основные расходы это ФОТ, этот налог становится фактически оборотным. К этому прибавляется повышение МРОТ и страховых взносов, и в итоге малый бизнес все больше оказывается не вписан в модель, которую предлагает Минфин. Бизнес активно выступает против снижения порога для уплаты НДС.
Главный элемент новой налоговой политики – повышение стандартной ставки НДС с 20 до 22%. Для бюджета НДС это одна из ключевых статей доходов: в 2024 году он принес 8,7 трлн рублей, на 2025 год запланировано около 10 трлн.
В идеальном сценарии дополнительный эффект от повышения мог бы составить 1,1–1,3 трлн рублей. Однако с учетом падения потребления и сокращения кредитования реальные поступления будут заметно меньше расчетных, в лучшем случае 0,5–0,7 трлн., или почти вполовину меньше амбициозных ожиданий Минфина. Да и то при условии, что падение не ускорится.
Второе направление — реформирование упрощенной системы налогообложения (УСН). С 2026 года порог выручки для необлагаемых НДС компаний Минфин намеревается снизить с 60 до 10 млн рублей. Для средних и малых компаний и индивидуальных предпринимателей, которые должны, по идее, составлять основу экономики, такой маневр означает автоматический переход в категорию плательщиков НДС. Особенно болезненно нововведение отразится на тысячах малых ИТ-компаний и сервисных бизнесов, где основные расходы — фонд оплаты труда (ФОТ). В таких случаях НДС превращается, фактически, в налог с оборота.
Третья мера — повышение минимального размера оплаты труда (МРОТ) почти на 21%, до 27 093 рублей. И это, по расчетам чиновников, превышает официальный уровень инфляции. Рост МРОТ для бизнеса означает автоматическое увеличение страховых взносов. Для крупных корпораций это дополнительные расходы, но все же управляемые. А вот для малых и микро-предприятий становится критическим фактором: часто ФОТ это главная статья издержек, которая теперь увеличится без возможности переложить затраты на клиентов.
Бюджет, таким образом, будет наполняться, поставив в самые невыгодные финансовые позиции сегменты бизнеса, лишенные финансовой «подушки безопасности». Именно малые и средние компании окажутся под самым жестким давлением, хотя именно они формируют основу предпринимательской экосистемы и создают рабочие места в гражданских секторах экономики. Создается впечатление, что государству они интересны только на словах.
Фискальный маневр Минфина накладывается на не самый благоприятный экономический фон. Потребительский спрос охлаждается уже несколько кварталов подряд. Продажи автомобилей к сентябрю сократились почти на 25%, по сравнению с началом года. Рынок жилья демонстрирует сопоставимые темпы падения. По подсчетам Российского союза рынка недвижимости (РСРН), только за первый квартал 2025 г. количество сделок на вторичном рынке жилья снизилось примерно на 20%. Даже потребление продуктов питания, которое традиционно считается инерционным сегментом, начало снижаться. Это тревожный сигнал: если люди экономят даже на базовых продуктах, значит, реальные доходы снижаются быстрее, чем нам показывает официальная статистика.
Дополнительное давление создает банковский сектор. Основным инструментом денежно-кредитной политики ключевая ставка ЦБ РФ. И пусть в последние несколько месяцев ЦБ РФ порадовал нас целым каскадом ее снижений, на практике сегмент потребительского кредитования серьезно сужается. По информации сервиса Brobank.ru, к 1 июля 2025 года россияне назанимали в банках 34,84 трлн рублей. При этом, подсчитали эксперты Международной конфедерации обществ потребителей (КонфОП), у 22% заемщиков погашение кредитов вызывает трудности, а подавляющая часть направляет на платежи большую часть своего бюджета. Тех, кто не справляется со своими кредитами, становится все больше. К июлю 2025 года объем проблемных долгов россиян перед банками достиг 2,2 трлн рублей, или 6% от всех выданных кредитов. А это очень много. Эксперты считают, что темпы роста просроченной задолженности стали рекордными для первых половин последних пяти лет.
Банки, лавируя между попытками избавиться от плохих заемщиков и соблюсти нормативы мегарегулятора в условиях высокой ключевой ставки, «сушат» свои кредитные портфели. По последним данным (на август 2025 года) доля отказов по заявкам на потребительские кредиты составила 74,1%, за год увеличившись на 4,7%. Все чаще текущие заемщики обнаруживают резкое снижение и даже обнуление лимитов по кредитным картам. Это автоматически означает меньше денег в экономике и еще более слабый спрос.
Для рынка ИТ такая комбинация также означает резкое сжатие платежеспособного спроса. Бизнесы сокращают расходы на автоматизацию, внедрение ERP или CRM, откладывают переход на SaaS-сервисы. Население, потерявшее доступ к доступным для них кредитам, также сворачивает потребление цифровых сервисов. Получается, что налоговую базу расширяют именно в тот момент, когда сама база стремительно уходит в минус.
Августовская статистика промышленного производства показала резкий разрыв между военным и гражданским сегментами экономики. Производство дронов, комплектующих для них и другой военной техники демонстрирует экспоненциальный рост. Только в сегменте «прочие транспортные средства и оборудование» показатели увеличились на 62% за август и более чем вдвое за год. Фактически, это единственная отрасль, показавшая не просто положительную динамику, а параболический рост.
На фоне этого бума остальные отрасли выглядят угнетенными. Металлургия показывает падение на 8–9%, машиностроение — на 7–10%, выпуск стройматериалов — на 8–10%. Автопром и вовсе в кризисе: минус 28% год к году. Даже пищевое производство впервые за долгие годы уходит в отрицательную зону. В среднем спад обрабатывающих секторов с начала года превысил 5%.
Для ИТ-бизнеса это двойной удар. Корпоративный сектор сокращает расходы на все, что не связано напрямую с выживанием или госзаказом, поэтому ИТ-проекты оказываются под ножом. Одновременно государственные ресурсы перераспределяются в пользу оборонной экономики, и даже внутри ИТ приоритет получают проекты для ВПК. Несмотря на то, что развитие цифровой экономики и ИТ декларируется как стратегический приоритет, реальные деньги и ресурсы уходят на другие задачи. В итоге ИТ остается в положении отрасли, которой сулят будущее, но не дают настоящего.
УСН задумывалась как «налоговый оазис» для предпринимателей, с возможностью работы без сложного администрирования и с понятной фиксированной нагрузкой. Сегодня эта идея, по большей части, теряет смысл. Масштабирование становится невыгодным: компании предпочитают оставаться «нано-бизнесом» в формате одного-двух сотрудников, лишь бы не выходить за новые жесткие пороги. Все, что находится посередине между микробизнесом и крупной корпорацией, грозит постепенно исчезнуть.
История последних лет (уже десятилетий) подтверждает этот тренд. ИП, а еще раньше – ИЧП, ПБОЮЛ и другие формы ведения бизнеса, существовавшие на заре рынка, задумывались, во многом, как мера, позволявшая вывести из тени и легализовать тысячи и миллионы частных предпринимателей, работавших в серой и нелегальной зонах. Вспомним, что по итогам 2013 года, когда фиксированные страховые взносы в государственные внебюджетные фонды для ИП, до этого весьма посильные, резко увеличили в два раза, до 35664,66 рублей, ряд экспертов прогнозировал стагнацию частного предпринимательства. По данным ФНС, в том же 2013 году из 3,5 млн ИП закрылось 932,8 тыс, а госбюджет, по подсчетам экспертов, недосчитался 3,5 млрд рублей. Только за один январь 2014 года индивидуальных предпринимателей стало на 10,5 тыс. меньше. Но, для сравнения, годом ранее, в январе 2013, динамика была серьезнее – с учета снялись сразу более 100 тыс. Тем не менее, по словам чиновников, почти 75% из этих закрывшихся не вели никакого бизнеса, а налоговая реформа позволила выявить и вычистить их с рынка.
НДС для компаний на упрощенке впервые ввели совсем недавно – с начала 2025 года. И то не для всех – бизнесы с доходами до 60 млн рублей и вновь зарегистрированные ООО и ИП могли не беспокоиться. При доходе от 60 до 250 млн применялась (и все еще действует) ставка НДС в 5% без возможности вычета входящего НДС, от 250 до 450 млн — 7% и также без вычета, а выше компании уходят на общий режим.
С 2026 года планку освобождения планируют снизить еще сильнее — до 10 млн рублей. Фактически, даже фирма с минимальным штатом и базовыми оборотами попадает под налоговую нагрузку, рассчитанную на бизнес совсем иного масштаба.
Параллельно усиливается давление на индивидуальных предпринимателей и самозанятых. Проверки «серых» выплат становятся жестче, схемы дробления бизнеса выявляются и строго наказываются. В этом плане нелишне вспомнить показательные судебные процессы и уголовные дела, заведенные против целой плеяды инфоцыган и блогеров-миллионников. Елена Блиновская, Лерчек и Артемчек, Портнягин, Иевлева, Митрошина, Subo – это далеко не полный список тех, кого ФНС обвинила в уходе от налогов на многомиллионные и даже миллиардные суммы, в отмывании денег. Показательно что для незаконного дробления бизнеса инфоцыгане и «короли марафонов» использовали ИП и режим «упрощенки». И это сигнал для всех, кто зарабатывает в Сети – ФНС не дремлет.
С другой стороны, именно такой целью – пресечь незаконные схемы минимизации налогов – и объясняет в СМИ реформу министр финансов Антон Силуанов. У компаний с годовым оборотом до 10 млн рублей экономический смысл в дроблении бизнеса отпадает. Станет ли таких схем ухода от налогов меньше – покажет дальнейшая статистика ФНС.
Даже такие, казалось бы, точечные меры, как обязательная маркировка товаров или сборы за рекламу в интернете, в итоге оказываются ударом именно по малым компаниям. Крупные сети и корпорации встроились в новые правила без особых проблем: у них есть бухгалтерия и ресурсы. Для малого бизнеса каждая новая обязанность превращается в отдельный кризис.
К налоговому давлению добавляются и другие инструменты, которые формально подаются как «упорядочивание рынка», но на деле увеличивают издержки.
Во-первых, страховые взносы. За последние годы вырос и тариф, и сама база. В 2025 году выплаты до 1,5 МРОТ облагаются по ставке 30%, а все, что выше - 15%. Раньше повышенный тариф применялся только до одного МРОТ. Одновременно растут предельные базы для страховых взносов: если в 2023 году ее размер составлял 1,9 млн рублей, то в 2025 уже 2,76 млн. Для бизнеса с низкой маржой, где ФОТ — ключевая статья расходов, это означает прямое удвоение нагрузки.
Во-вторых, обязательная маркировка рекламы в интернете, введенная в 2022 году. Процедура требует отчетности и технической подготовки, а ошибки грозят штрафами до 0,5 млн рублей. Для небольших компаний, не имеющих юристов и айтишников специально для этих процедур, маркировка также становится дополнительным барьером. И, наконец, рекламный сбор. С 2025 года введен обязательный платеж в размере 3% от доходов рекламодателей и операторов рекламных систем. По сути это новый налог, напрямую бьющий по малому и среднему бизнесу, который больше других полагается на digital-каналы для продвижения.
Малый бизнес не только сталкивается с ростом прямых налогов, но и вынужден направлять значимые ресурсы на новые формы отчетности и сборы. Для небольших компаний в ИТ-секторе это особенно болезненно: цифровая реклама и фонд оплаты труда — две основные статьи расходов.
На первый взгляд, государство не забывает о малом бизнесе, в том числе и в сфере ИТ. Существуют грантовые программы, льготные кредиты для компаний и их сотрудников, субсидии и национальные проекты. Так, в проект федерального бюджета на 2026—2028 годы на нацпроекты, которые должны обеспечить технологическое лидерство России (или приблизить ее к позиции лидера) заложено порядка1,9 трлн рублей.
Однако доступ ко всем этим ресурсам на практике оказывается крайне ограниченным. Почти все меры поддержки связаны с громоздкой отчетностью, длительными конкурсными процедурами и требованием профессионального администрирования. Для небольших компаний, где нет отдельного юриста или финансиста, это превращается в непреодолимый барьер. В результате программы осваиваются теми, кто и без того чувствует себя уверенно — крупными корпорациями и компаниями с сильным административным ресурсом. Об этом же говорят и сами представители бизнеса. Зачастую поддержку получают те, кому она и не нужна. Просто они умеют это делать и для этого есть отдельные люди и даже подразделения.
ИТ-рынок демонстрирует этот перекос особенно ярко. Формально декларируется поддержка инноваций, но фактически льготы и гранты получают «гиганты» и госкорпорации, которые уже встроены в государственный заказ и просто отрабатывают эти заказы. Малые компании и стартапы, остаются за бортом. У них нет ресурса, чтобы пройти через бюрократическую машину, не всегда хватает знаний обо всех видах и формах поддержки предпринимателей со стороны местных бюджетов, и, в итоге, их развитие зависит не от госпомощи, а от способности выжить в сжимающемся рынке и помощи частных инвесторов (бизнес-ангелов).
В итоге поддержка малого и среднего бизнеса вроде как существует, но реальными бенефициарами становятся те, кто и без того контролирует ключевые сегменты экономики.
Даже если допущения Минфина по сбору налогов будут выполнены, эффект окажется далеким от заявленных цифр. Вместо ожидаемых 1,3 трлн рублей от повышения НДС в реальности бюджет получит максимум 0,5–0,7 трлн. Уже сейчас заимствования через облигации федерального займа (ОФЗ) приближаются к 7 трлн рублей, и эта сумма, судя по проекту федерального бюджета на 2026 - 2028 годы, продолжает расти.
Проблема не только в самом объеме долга, но и в его обслуживании. Высокие ставки делают выплаты держателям ОФЗ все более затратными для бюджета. В ближайшие годы обслуживание госдолга начнет конкурировать с ключевыми социальными статьями — здравоохранением, образованием и поддержкой семей с детьми. Получается парадокс: государство пытается «лечить» бюджет повышением налогов, но вместо укрепления устойчивости лишь увеличивает долговую зависимость.
Для реального и особенно для малого и среднего бизнеса это означает рост налогового бремени, снижение доступности кредитов, падение спроса и повышение риска банкротств. Для ИТ-рынка это равносильно стагнации. Стартап-экосистема, которая могла бы стать источником технологического роста и прорывных решений, оказывается под давлением и со стороны падающего спроса, и со стороны растущих налогов. В итоге ресурсами для выживания обладают только две формы бизнеса - «нано-компании» в формате самозанятости и гиганты, встроенных в систему госзаказа. Среднему классу ИТ-бизнеса, а вместе с ним и конкурентная среда, которая могла бы двигать рынок вперед, грозит если не полное исчезновение, то значимое прореживание рядов. В целом, уже по итогам текущего года отечественный ИТ-рынок хоть и вырастет, но на не особо оптимистичные 10%.
Правда, надежда на какое-то оживление в бизнес-среде, доступ к относительно недорогим заемным средствам, возможность сосредоточиться на создании новых продуктов и масштабировании ИТ-проектов вновь забрезжила с началом цикла смягчения монетарной политики и официальными данными о снижении уровня инфляции.
Обсудить