Рассекречено дело уникального судьи, несправедливо осужденного за шпионаж

20 ноября Сокольскому районному суду Вологодской области исполняется 65 лет. Больше половины из них его председателем был судья Николай Маланичев. По случаю юбилея храма правосудия нам удалось ознакомиться с личным делом уникального судьи.

О том, как судили Маланичева и как судил он сам, – в материале обозревателя.

«Победу встретил в Сан-Франциско»

«Краснофлотский привет с Тихого океана.

Здравствуй, многоуважаемый дружище Леша!

Шлю тебе привет товарища по школе и привет краснофлотца-подводника, вернее ученика Военно-морской школы. Такая пора, когда млад и стар готовы и идут на фронт защищать Отечество от нашествия варваров, гуннов – немцев.

Кончится война, разобьем фашистов и тогда заживем снова прекрасно. Встретимся тогда: Вы инженер с портфелем и задумчивый вид. А я, что я! Да просто буду служить во флоте. Чтобы мне быть работником флота, мне еще 5 лет учиться, но и тебе, чтобы быть инженером столько же. Моя мечта быть военным сбывается. Научный кругозор сравнительно расширился. Учится трудно. Так, например, изучаем электронавигационные приборы — это один из предметов штурманского дела. Здесь все основано на законах астрономии и точной механики.

Леша, иногда вспоминаешь, как мы проводили былое времечко. Помнишь, как мы спорили на различные темы? Я сейчас вступил на самостоятельный жизненный путь.

Пока, твой друг Малан 01.02.1942 г»

Когда Николай Маланичев писал это письмо другу, ему было 18 лет. К началу Великой Отечественной Войны он закончил 10 классов, что по тем временам считалось хорошим образованием. К тому же учился он только на отлично, за что получил прозвище Белинский. Попал он в итоге не на фронт, а в Военно-морскую школу.

- Вместе с другими молодыми ребятами папа учился в отряде подводного плавания Тихоокеанского флота, - рассказывает дочь судьи Вера Маланичева. - Вероятно, их готовили к войне с Японией. Но в итоге его направили сопровождать корабли, которые перевозили грузы из США в СССР. Отец сделал 14 рейсов. Великую победу встретил в Сан-Франциско. Он рассказывал нам, близким, как это было. Их – советских моряков – американцы буквально носили на руках! Забрасывали цветами, обнимали.

После США были командировки «по правительственному заданию» (так указано в документах) в Канаду и Японию. Детали службы он никогда никому не рассказывал, но берег награды - орден «Отечественной войны II степени», медаль «За победу над Японией». После войны Николая направили в Находку, где он стал начальником секретной части штаба Сучанского сектора береговой обороны флота.

В 1946 году Маланичев взял краткосрочный отпуск и рванул на родину, в Горький, где жила его «зазноба», большая юношеская любовь.

С Александрой или, как ее ласково называли, Шурочкой Николай познакомился еще в школе – она была сестрой его одноклассника. «Я думала, он к Лешке ходил, а он к Шуре», - шутила мама девушки. В 1946 году влюбленные поженились, и Николай забрал супругу на Дальний Восток. У молодой пары скоро появилась дочь Вера. В июне 1949 года Маланичев был демобилизован и вернулся на родину. Так Николай завершил военную карьеру.

«Я был арестован по оговору»

Передо мной личное дело Маланичева. Внутри учетный листок, где указано, что он русский, из рабочей семьи, учился с 1949 по 1956 годы на юриста в Высшей юридической школе. В действительности в 1951 году Николая арестовали.

Близкие вспоминают как это было: представители КГБ пришли прямо на последний экзамен (перед переводом на другой курс). Ничего не объясняли. Сказали только, что он подозревается в шпионаже.

«Я был арестован 9 июня 1951 года по оговору», — это строчки из автобиографии, написанной им собственноручно. Никаких деталей там, увы, тоже нет.

Арест стал шоком для всей семьи. Родители (мама - заместитель главврача поликлиники, папа – рабочий на заводе) не поверили, что сын виноват. Но когда «органы» пришли к одному из двух братьев, который учился на пятом курсе военного вуза и уже был офицером, то тот от Николая... отказался. Это произошло при молчаливом согласии матери. «Очень уж брат хотел стать генералом», - говорят близкие. Забегая вперед, скажу, что генералом брат стал, а о том, какой ценой, в семье старались не вспоминать.

- Когда папу забрали, мне было четыре с половиной года, - рассказывает Вера Николаевна. - Никто ничего не понимал. И вообще старались не поднимать эту тему. Но я знаю, что, когда мама написала жалобу в Москву, на имя Лаврентия Берия, ее вызвали в местное НКВД и сказали: «Еще раз напишешь, арестуем и тебя. Дочь без обоих родителей останется».

Суд приговорил Маланичева к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с лишением всех прав. Вера Николаевна рассказывает, что они с мамой ездили к нему в лагерь несколько раз. Дорога была далекой и тяжелой, приходилось добираться на грузовых вагонах, товарняках, на открытых платформах.

- Колонна заключенных в фуфайках, конвоиры с собаками - я видела это не в кино, а в реальности, - говорит Вера Николаевна. - Помню, как сотрудники лагеря и другие осужденные удивлялись: «Надо же, к Маланичеву опять приехали!» Я потом узнала от отца, что многие жены тех, кто осужден по 58-й статье УК, отказывались от них. У кого-то с годами заканчивались силы и средства. А мама была исключением – они ездила так часто, как это только было возможно (то есть когда разрешало лагерное начальство). Более того она всегда брала меня с собой. Первые встречи с папой проходили на КПП при надзирателях. А потом мы приходили куда-то на территорию, где стояло два небольших домика-барака. И вот там уже без стражи мы общались.

Папа работал на лесоповале. Помню, мы как-то приехали, а он к нам вышел - с бутылочкой меда! Сказал, что повалили одно дерево, а там в дубле было полно меда. Они его разделили на всех заключенных, но больше всего выдали тем, кто болел и к кому дети приезжали. А еще мама рассказывала (но я вот этого сама не помню), что однажды на свидание его не вывели. Сообщили, что он в карцере за то, что отказался «наушничать» - докладывать на других заключенных. И тогда маме подсказали, чтобы она меня подговорила подбежать к начальнику лагеря, заплакать и попросить, чтобы папу выпустили. Так я, по словам мамы, его от карцера спасла. Помню, папа выполнял двойную норму - был высокий, сильный, здоровый. За хорошую работу его выпустили досрочно.

Здесь Вера Николаевна ошибается. В действительности Маланичева освободили, поскольку удалось доказать наличие фальсификации в его деле. Само дело закрыли. Николай Георгиевич был полностью реабилитирован Постановлением Президиума Верховного суда РСФСР от 3 сентября 1955 года. До сих пор непонятно, почему его изначально привлекли. По одной версии, поводом стал донос секретаря партийной организации, который вел разгульный образ жизни и заставлял студентов работать на своем огороде. Вроде как Маланичев его критиковал – и тот отомстил. По другой версии, поводом стали его заграничные командировки и простая человеческая зависть одного из бывших коллег. Удивительно, но сам Николай Георгиевич решил вычеркнуть из жизни период, проведенный в лагере. Он даже не запросил свое дело в архиве НКВД. Он ни разу не рассказывал публично и о том тяжелом времени, проведённом на лагерном лесоповале.

Вероятно, сотрудники спецслужб чувствовали себя перед Маланичевым ...не то чтобы виноватыми, но в неком долгу. Иначе как объяснить, что после освобождения ему сразу нашлось завидное место – заместитель директора на макаронном заводе. Его восстановили в КПСС, дали, по сути, экстерном закончить Ленинградскую юридическую школу. Уже в 1956 году (то есть через год после реабилитации!) Николай Георгиевич получил диплом юриста с отличием. В выписке из табеля успеваемости в приложении к диплому стоит 22 оценки «отлично» и только 2 оценки «хорошо».

«Читал лекции хулиганам»

По распределению Маланичева направили в город Сокол Вологодской области. Там он работал адвокатом Сокольской юридической консультации.

«Адвокатский дебют вспоминаю, - рассказывал Мланичев. - Почему-то коленки дрожали и язык как чужой был. А вот когда судил первый раз, то страшно не было».

Может быть, потому что дед Маланичева в свое время был судьей?

А избрали Николая Георгиевича служителем Фемиды в Сокольский районный народный суд в декабре 1960 года. Уже через несколько дней он его возглавил и был бессменным председателем больше 30 лет.

Суд при нем был открыт для всех, в том числе репортеров. И вот как описывает один из процессов Маланичева советский журналист районной газеты:

«Вводят 49-летнего Коничева. Этот человек хорошо известен Николаю Георгиевичу Маланичеву. Когда-то он уже судил Коничева за хулиганство. Тогда суд поступил с Коничевым гуманно, поверил, что человек глубоко осознал свою вину и встанет на путь исправления. Но вновь Коничев в пьяном угаре избил человека и теперь понесет суровое наказание. Звучит приговор. Именем Российской Федерации. Спокойный твердый голос. Четко звучат слова. Коничев подвергнут лишению свободы с принудительным лечением от алкоголизма. Но прежде, чем озвучить его, судья тщательно проанализирует, почему Коничев не остановился после первого предупреждения суда, а продолжал катиться дальше по наклонной. Он обдумывает, взвесит все обстоятельства, причины поступки окружавших Коничева людей, которые прямо или косвенно привели его к новому преступлению. Наверное, не всем известно, что деятельность народного судьи заключается не только в ведении судебных процессов. В нее входит и большая работа по профилактике правонарушений. Маланичев часто выезжает в колхозы и совхозы, выступает с лекциями, беседами на правовые темы, на предприятиях, в учреждениях, в технических училищах, в школах».

Приведу еще отрывок публикации о Маланичеве:

«Большое горе пришло в семью Валентины Федоровны Егоренковой. На работе погиб ее муж. Соседи подсказали сходить к судье Маланчеву, поможет. Так и произошло. Когда состоялось слушание дела, представители организации пытались свалить вину на погибшего. Решение суда прозвучало определенно. Помощь вдове должна оказаться организацией, где трудился ее муж... Когда может случиться или случилась беда, люди идут к Николаю Георгиевичу. Каждого внимательно выслушать, успокоить, даст добрый совет».

Изучаю уголовные дела, которые вел Маланичев.

Вот один из его первых приговоров, датирован 15 апреля 1961 года. На скамье подсудимых трое парней, которые в пьяном виде избили на улице мужчину, цитирую, «беспричинно просто из хулиганских побуждений». Тот пытался бежать, но его догнали и снова стали бить, пока милицейский патруль их не остановил. Интересно, как в приговоре описывается действие одного из хулиганов: «Двумя пальцами, сделал форму вилки, пытался выткнуть глаза у потерпевшего».

Не «выткнул», слава Богу. Но потерпевший после инцидента шесть дней пролежал в больнице. Маланичев дал всем троим одинаковое наказание – три года лишения свободы с выплатой ущерба в 25 рублей. Так вот есть в приговоре примечательный момент. Во время следствия выяснилось, что один из обвиняемых избил еще одного человека - в другое время, в другом месте. В итоге ему вменили дополнительный эпизод. Но Маланичев провел судебное следствие, вызвал того потерпевшего на суд. А он заявил, что не считает себя пострадавшим, что в той драке оба были виноваты, из взаимной личной неприязни «отвесили» друг другу подзатыльников. И судья вынес решение - этот эпизод из обвинения исключить.

А через 10 дней судья Маланичев рассматривал похожее дело и вынес такой же приговор – три года лишения свободы - мужчине, который в пьяном виде угрожал соседям ружьём. Как следует из материалов, обвиняемый буквально бегал от квартиры к квартире, нецензурно ругался и угрожал убить всех, кого встречал. «Злостные хулиганские действия, отличающиеся по своему содержанию исключительным цинизмом и дерзостью», - резюмировал Маланичев.

Новое дело - и снова три года. Обстоятельства примерно те же: некий рабочий завода распивал водку с приятелями, потом схватил табуретку, молоток и стал все вокруг крушить. Досталось и его собутыльникам, да так, что их увезли на «скорой».

Вообще большинство дел в суде были именно такие. Громких преступлений в тихом городке не случалось.

- Когда я был молодым опером, Маланичев по-отцовски давал мне советы (он разбирался в оперативной работе), - говорит бывший глава УВД Виктор Пестерев. – Помню его судебные процессы. В коридоре обычно - очередь из нарушителей. заходили по одному, выходили радостные те, кому судья год давал. А кому 2-3 года, не жаловались, понимали, что заслужили. Справедливый он был! Запомнилось, что он не боялся криминальных авторитетов и никакой мести. На работу всегда ходил пешком.

«Первое знакомство наше состоялось в 1991 году, когда я работал в Сокольском ГОВД, - вспоминал Анатолий Лягин. - Маланичев помнил каждого нарушителя. Более того многие факты, события и эпизоды он воспроизводил, не заглядывая в дела. Это было феноменально! Более тесное знакомство с Маланичевым состоялось, когда я был назначен судьей Сокольского районного суда. Николай Георгиевич раскрылся мне не только как специалист в области уголовного судопроизводства, но и как большой знаток гражданского права. «Любимая» категория дел Маланичева – бракоразводные процессы, в ходе рассмотрения которых он пытался по возможности сохранить семью».

На службу Маланичев приходил самым первым, уходил одним из последних, его работоспособности можно было только позавидовать. Он был хорошим учителем, замечательным рассказчиком и щедро делился своими знаниями.

- Когда папа был адвокатом, все хотели, чтобы он участвовал в защите, рассказывает Вера Маланичева. – А когда он стал судьей, все боялись попасть к нему. Он был строгий, принципиальный. И это проявлялось во всем. Помню, был период, когда продукты сложно было доставать. Так вот когда была возможность взять что-то «из-под прилавка», он отказывался: «А что если я завтра его судить буду?». Вообще он очень не любил всякий «блат» (в советские годы многое «доставали по блату»). А вот что любил – так это читать. У него была огромная библиотека, и мне даже достались собрания Чехова по наследству. Папа был подписан на все судебные бюллетени, изучал решения Верховного суда. Это и было его главным хобби.

У Маланичева - две дочери. Они говорят, что он ни разу голоса не повысил, но и не баловал особенно. При этом не был «сухарем». Дома шутил, «подкалывал», как выражаются близкие. Был случай, когда приехали родные из Крыма, а он им сообщил про особый вид белого медведя, который якобы у них тут на Вологодчине по льду шастает. Те поверили, пошли смотреть... Потом все смеялись.

Николай Георгиевич умер в августе 1996 года. «Я горжусь своим прадедушкой и хочу быть на него похожим», - написал недавно в сочинении правнук.

- На долю Маланичева выпали тяжёлые испытания, говорит председатель Вологодского областного суда Игоря Трофимов. - В результате судебной ошибки он был незаконно осуждён. Но, несмотря на это, не потерял веру в добро и справедливость. И всю свою жизнь посвятил тому, чтобы такие судебные ошибки больше не повторялись.