Скупщик произведений искусства рассказал, что сделают воры с похищенными драгоценностями

Ходят слухи, что какие-то из драгоценностей вообще могли быть имитацией, поэтому и такое отношение к страховке.

Мы поговорили с профессиональным геммологом, который занимается скупкой камней и произведений искусства, где и как могут всплыть музейные шедевры, и можно ли их будет опознать.

Специалист не стал открывать свое имя, так как ему не очень хочется светиться; он попросил называть себя Жоржем Бенгальским, этот псевдоним он использует иногда в Интернете.

Что ж, в этом есть какая-то булгаковская чертовщинка, тем более что камни, которые приобретают профессиональные скупщики, как известно, несут в себе энергетику своей истории и прежних владельцев. Поэтому далеко не каждый согласится их купить.

— Разумеется, действовали абсолютные профессионалы, которые совершали ограбления не первый раз, судя по тому, насколько они спокойно и нагло себя вели, — рассуждает мой собеседник. — Ничего не боясь, абсолютно слаженно, белым днем, когда были посетители, когда была охрана в музее, прямо при них вскрывали эти бронированные стекла... Судя по их действиям, они готовились к «преступлению века» основательно, по секундам продумав каждый шаг.

— Как вы думаете, Жорж, кто и откуда это мог быть?

— Да кто угодно — но вряд ли коренные французы; могли быть воры из любой страны Евросоюза или из Латинской Америки. Скажу одно: они знали что делают. Поэтому я уверен, что исторические раритеты из Лувра в том виде, в котором они были украдены, уже никогда не всплывут. Их невозможно продать.

— Но, может быть, это заказ какого-нибудь повернутого на артефактах коллекционера-миллиардера?

— Вы пересмотрели голливудские блокбастеры. Инвесторы, которые покупают произведения искусства по всему миру, на самом деле покупают документы. Они вкладывают большие деньги в чистую историю произведения искусства и в бумаги на него. 99% таких коллекционеров — вовсе не фанаты антиквариата, они дельцы.

— Да, я понимаю, им нужен так называемый провенанс — документально подтвержденная история владения произведением искусства или предметом антиквариата, то есть его честная «биография».

— Да, поэтому, кстати, никто известную ворованную картину не купит, так как она слишком узнаваема. Несколько лет назад в Европе ограбили музей — взяли Ван Гога и еще несколько импрессионистов. Их никуда не денешь, никто ни копейки не даст. И через какое-то время посредники сами позвонили в этот же музей и предложили выкупить похищенное, угрожая в противном случае уничтожить шедевры.

Мы живем в век Интернета: есть международная база данных, черный список похищенных ценностей. Поэтому любая галерея, любой коллекционер заходит в компьютер и смотрит, стоит ли работать с этим произведением искусства. И ни один центр экспертиз ни в жизни не сделает экспертизу, если поймет, что сокровище украдено. Даже если бы у воров были бы чистые документы по происхождению — чтобы продать все это на закрытых аукционах, ушли бы годы. Поэтому лично я считаю, что похищенных вещей в том виде, в котором они существовали, уже нет.

— А что есть?

— Я уверен, что они уже раскрепили камни из изделий и переогранили их. И у них, конечно, заранее были договоренности со своими огранщиками. Конечно, нет целесообразности делать это в Европе. Скорее всего, они вывезли драгоценности в страну третьего мира, Латинскую Америку или Африку. Да, драгоценные камни, когда их переогранивают, теряют в своих каратах. Например, был 10-каратник, а стал 8. И все, его больше не узнать.

— Скажите, а куда остатки деваются при переогранке, вот эти два потерянных карата?

— Остатки? В пыль.

— То есть, грубо говоря, если вам принесут такой переограненный камень из коллекции Лувра, вы не поймете, что он имеет историческую ценность?

— Разумеется, нет. Это будет совершенно другой камень, с другими характеристиками, потому что уйдет не только масса, но и включения, которые делали камень узнаваемым. Они переогранят и бриллианты, и изумруды, и сапфиры. А золото переплавят и продадут любому ювелиру — ничего сложного в этом нет. Этот процесс можно провести самим, дома, при помощи газовой горелки. Для этого не нужны какие-то специальные условия. У золота крайне низкая температура плавления. Это не сталь, не платина. Оно плавится элементарно. И вы тоже можете это сделать.

— Эх, у меня нет столько золота, к сожалению. Но ведь после этих ухищрений похищенное резко упадет в цене? Сказали, что 88 миллионов евро — примерная стоимость украденных экспонатов.

— Это неправда. Изначальную цену завышают всегда. А при переогранке она падает еще процентов на 20. Конечно, они никогда в жизни не выручат тех денег, которые могли бы получить, если бы камни имели чистое происхождение. Может быть, миллионов 40 евро выручат. Но лучше потерять эти проценты, чем провести лет двадцать за решеткой. Скажу одно: если такие ограбления не раскрывают по горящим следам, их не раскрывают никогда. Главное — отвлечься от голливудских шаблонов. Вот вы смотрите какой-нибудь американский фильм — там всегда в музее включены какие-то лазерные сигнализации, все выглядит очень круто. А в жизни, как вы сами видите, все гораздо проще: попилили стекло, хапнули драгоценности на глазах у охраны, вышли, сели и укатили. Еще и в полиэтиленовый пакет, возможно, положили, который порвался... Иначе я не представляю, как можно было на бегу потерять корону императрицы Евгении, если та лежала, допустим, в рюкзаке. Так это и происходит в реальной жизни, а не на фабрике грез. Голливуд вообще странно изображает работу с драгоценностями: например, ювелиры у них ходят обычно в красных бархатных халатах, этакие загадочные знатоки драгоценностей. Хотя на самом деле это грязная слесарная профессия. И о том, что за камни гранят, ювелиры зачастую имеют только очень базовые представления. Не более того. Для того чтобы действительно понять, какой у него в руках бриллиант, человек пойдет к эксперту, то есть ко мне. Но и я могу сделать просто устную экспертизу, сказать: вот такой-то цвет у камня, такая-то чистота, такие-то дефекты, стоит он примерно столько-то.

— Вы же геммолог по профессии. А какие самые интересные камни вам приносили на оценку?

— Это был 12-каратный бриллиант дореволюционной, грушевидной формы огранки «панделок». Он был с дефектами, трещинами, которые находились на периферии камня. Хорошо, что не в центральной зоне. В итоге я тоже отдал его огранщику, и в камне стало 10 каратов. Он получился современной огранки, уменьшился в размере, но при этом у него улучшились характеристики по чистоте.

— Знаете, а мне почему-то казалось, что старинная огранка, как у шедевров Лувра, считается круче...

— Нет, это не так. Все дореволюционные камни гранили как попало, они не имели нормальной игры, у них было много так называемых темных пятен, когда свет попадал на камень и не отражался от боковых граней, а проваливался, проходил сквозь него. Но в 1919 году математик Марсель Толковский рассчитал пропорции идеального бриллианта. Вообще-то он занимался обычной оптикой, а затем ему в голову пришла такая идея. Свои выводы Толковский изложил в труде «Дизайн алмазов» и подтвердил эти выкладки экспериментально. Идеальная огранка предполагает точно выдержанные пропорции высоты и диаметра, выверенные углы наклона граней. На бриллиантах старинной огранки еще и полировка не очень хорошая. А пропорции все кривые и косые. У старых мастеров и оборудования не было такого, как сейчас. Похищенные из Лувра камни все были старинной огранки, так что, с точки зрения игры света, они проигрывали современным бриллиантам. Значение имела только их историческая ценность.

— Интересно, а почему воры не взяли знаменитый бриллиант Санси, который лежал там же? Пожалели, что его придется переогранить?..

— Есть у меня версия, что не все артефакты в коллекции Лувра подлинные, и похитители об этом знали. В противном случае удивительно, почему музейщики выставили оригиналы, да еще и не застраховали их.

— Да, я помню, что про многие музеи мира так говорят, что в их экспозициях находятся реплики.

— Если вы видели документальные съемки, когда ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России. — Авт.) грабил в Ираке Национальный археологический музей, где размещались просто невероятные раритеты, например древние шумерские скульптуры, а они их варварски разбивали кувалдами, — так вот, внутри статуй была современная железная арматура. То есть это были копии, причем из дешевого материала. Поэтому не исключено, что ограбившие Лувр воры знали, что стоит брать, что из похищенного подлинник, а что имитация. Возможно, что и корону Евгении выбросили, потому что она ненастоящая.

Могло быть всё что угодно. Сами работники музея могли подменить камни, такие аферы тоже бывали. Но повторяю, что это только мое предположение.

Знаете, что еще непонятно? Париж – это все-таки не глухая деревня, там все увешано камерами, каждый квадратный сантиметр просматривается. Улочки маленькие, движение плотное, наземных парковок в центре нет. Если даже менять машины, то это легко отслеживается. Как они ушли? Может быть, через канализационные люки?..

— Вы уже больше 25 лет занимаетесь куплей-продажей предметов искусства. Вам когда-нибудь приносили явно ворованные раритеты?

— Нет, никогда в жизни. Вот фальшивые — да, приносят нередко. Типа это Пикассо, а на деле настоящее фуфло. Вообще чаще всего подделывают живопись. А подлинные старинные украшения не пользуются спросом: считается, что они несут в себе энергетику прежних хозяев. Даже если драгоценность в отличном состоянии, продать ее невероятно трудно. Не любят этого люди.

А так у меня для продажи есть Айвазовский прекрасный, Коровин со всеми положенными экспертизами. Однажды принесли Дейнеку с явно мутной историей. Просили 800 тысяч долларов. Я говорю: в чем проблема сделать экспертизу, которая стоит всего 40 тысяч рублей? Объяснил, какой должен быть пакет документов, только тогда кто-то с продавцами будет серьезно говорить. Не захотели. Ну и я не стал связываться.

Поэтому самый ликвидный актив – это бриллианты и золото. Бриллианты всегда можно перепродать на бирже в Антверпене или Нью-Йорке, Сингапуре, Гонконге...

Там нормальные сделки начинаются от миллиона, от двух миллионов долларов. Я думаю, что переограненные бриллианты из Лувра когда-нибудь всплывут в одном из этих центров.

— Но ведь у каждого бриллианта и алмаза должен быть подлинный сертификат происхождения.

— Торговцы на биржах с этим законом борются, потому что это реально бредовое предложение. Каждый сертификат обходится в 100 долларов, а у них там может быть целая кастрюля этих бриллиантов. И чтобы их просертифицировать — уйдут годы. Но, с другой стороны, отмыть ворованные камни при такой системе проще. Воры из Лувра сами туда, естественно, не поедут, выдернут какого-нибудь посредника, сделают ему скидку на пару миллионов, а так как это будут уже совсем другие камни, то никто ничего не поймёт. Но все это, скорее всего, произойдет не в ближайшее время, а через пару лет, когда шумиха уляжется.