Пушкин — гений педагогики: чему и как учит Александр Сергеевич

Казалось бы, уже все грани его гениальности отмечены в бесчисленных исследованиях: Пушкин — поэт, Пушкин — драматург, Пушкин — прозаик, Пушкин — замечательный рисовальщик. Не зря по рисункам Пушкина Андрей Хржановский снял замечательную трилогию мультфильмов «Осень». Наконец, Пушкин — историк.

Но, похоже, пока никто не решился отметить его бесценный вклад в теорию воспитания. В доказательство обращаю внимание на хрестоматийное стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...»:

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Поражает безупречная последовательность постановки воспитательных задач, где на первом месте (как принято говорить сегодня — приоритетная задача) — пробуждение добрых чувств, без которых вожделенная воля тотчас срывается в своеволие. На втором — прославление свободы, единственного достойного человека способа существования. И, наконец, третье — побуждение человека к деятельному добру, к заботе о тех, кому в силу разных обстоятельств во сто крат хуже, чем тебе.

Данная триада (по сути, педагогическая формула), на мой взгляд, стоит томов исследований, посвященных проблеме целеполагания в области современного воспитания.

Пробуждение добрых чувств посредством слова и образа — прерогатива искусства, затрагивающего прежде всего эмоциональную сферу. Учитель в идеале тоже может воздействовать на ребенка словом (своим и чужим, когда транслирует образцы высокой культуры), но в его арсенале есть и иное, не менее сильное, проверенное средство: вовлечение растущего человека в деятельное добро. Глубина педагогической философии Пушкина неоспорима.

Но не зря Л.Толстой отмечал, что легче написать 10 томов философии, чем приложить какое-нибудь начало к практике. Поэтому конкретный пример.

...Ее привела к нам в школу мама, человек известный в мире искусства, одаренная артистическая натура, живущая напряженной внутренней жизнью, настолько углубленная в экзистенциальные проблемы творчества, что на внешние житейские мелочи ее явно не хватало. Среди мелочей — родная дочь, которая «в семье своей родной казалась девочкой чужой».

— А чего ей, собственно говоря, не хватает? Почти каждый вечер она имеет возможность видеть и слышать таких людей… — далее следовал перечень имен, при одном упоминании которых сразу возникала потребность встать и застыть в почтительном молчании. — Мы ей даже учителя по индийской философии наняли. Согласитесь, все это должно развивать интеллект и обогащать душу.

Между тем как раз с душой у девушки-подростка было явно не в порядке. О чем свидетельствовал обритый наголо череп, выстриженные ресницы, категорический отказ посещать школу и попытка суицида. Про школу и суицид, нервно закурив, сообщила мама, попросив взять дочь под нашу опеку.

— В школу я вашу дочь не возьму. Готов зачислить ее в детский сад... На должность помощника воспитателя. А там посмотрим.

Почему директор принял такое решение? Постараюсь объяснить... Что должна была ощущать тонко чувствующая девушка в присутствии высоколобых интеллектуалов, наводнявших их дом, вслушиваясь в их изысканные беседы? Прежде всего, чувство унижения. Почувствовать себя тупой в глазах любимых людей — что может быть больнее в подростковом возрасте? Так, сами того не ведая, именитые гости неуклонно, из недели в неделю, понижали самооценку подростка. Что толку грызть гранит школьных знаний, если ты не отмечен печатью гениальности и все равно никогда не достигнешь такого уровня? Есть от чего прийти в отчаяние в пятнадцать лет. Могут возразить, что маленький Пушкин воспитывался именно таким способом, впитывая разговоры в салоне дяди Василия Львовича. Но в том-то и дело, что юный Саша был отмечен печатью гениальности и потому стремительно взрастал на этих дрожжах культуры, а наша девушка, напротив, закисала. Это ведь как в селекции: для одного цветка высокая концентрация удобрений благотворна, а для другого губительна.

Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы понять: в ближайшие полгода в школу ее не затащишь. Прежде ее необходимо вывести из кризиса, подняв самооценку, для чего подобрать ту среду, где она, во-первых, будет заведомо выше своего непосредственного окружения, а во-вторых, незамедлительно ощутит свою реальную значимость и незаменимость. Работа с малышами в этом смысле — идеальная модель реабилитации девушки с ее проблемами.

К чести мамы (а куда ей, собственно говоря, было деваться?), она согласилась с предложенным решением.

Только спустя полгода мы повели речь с нашим новым сотрудником о необходимости продолжения образования. За это время у нее отросли пышные волосы и длиннющие, загибающиеся кверху ресницы. В таком виде уже было не стыдно показать себя в любом учебном заведении. Но главное — у девушки действительно прорезался особый дар общения с маленькими детьми. Наряду с выполнением своих рутинных обязанностей (мытье посуды и уборка в группе) помощнику воспитателя приходилось помогать в изготовлении экспериментальных пособий (у девушки неожиданно обнаружились явные способности к рисованию), а также ассистировать педагогам непосредственно в ходе проведения занятий с детьми-дошкольниками. Упоительное это дело — попасть в творческую атмосферу поиска. Затягивает. Поздно вечером, едва ли не последней, она уходила с работы, валилась дома от усталости, не сильно вникая в дискуссии звездных гостей о проблемах постмодернизма и экзистенциальных основах творчества. Так девушка впервые в жизни обрела свое дело и получила право на адекватную высокую самооценку, ежедневно подтверждаемую благодарностью коллег-педагогов.

Спустя полгода девушка изъявила желание продолжить обучение, но только в вечерней школе и с сохранением места работы. К этому времени ей уже исполнилось шестнадцать лет, что позволяло по-настоящему оформить нашу героиню. Где она сейчас? Окончила вечернюю школу, получила педагогическое образование и выбрала себе очень непростую стезю — работает с ВИЧ-инфицированными малышами. Так уж повелось от века: спасая других, спасаешь себя. Кто же в этой истории падшие: родители, в своем интеллектуальном снобизме чуть было не потерявшие дочь, сама девочка, едва не совершившая непоправимое, или, быть может, без вины виноватые ВИЧ-инфицированные малыши, с которыми ныне работает молодая женщина, с годами оценившая проявленную к ней милость?

Вернемся к Александру Сергеевичу. В доказательство педагогического гения поэта привожу выборочно его размышления о народном образовании, которые сегодня звучат так, как будто написаны буквально вчера.

«Последние происшествия обнаружили много печальных истин. Недостаток просвещения и нравственности вовлек многих молодых людей в преступные заблуждения. Политические изменения, вынужденные у других народов силою обстоятельств и долговременным приготовлением, вдруг сделались у нас предметом замыслов и злонамеренных усилий. Но надлежит защитить новое, возрастающее поколение, еще не наученное никаким опытом и которое скоро явится на поприще жизни со всею пылкостию первой молодости, со всем ее восторгом и готовностию принимать всякие впечатления.

Уничтожение телесных наказаний необходимо. Надлежит заранее внушить воспитанникам правила чести и человеколюбия. Не должно забывать, что они будут иметь право розги и палки над солдатом. Слишком жестокое воспитание делает из них палачей, а не начальников.

История в первые годы учения должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений. Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно новейшей) должно будет совершенно измениться.

Историю русскую должно будет преподавать по Карамзину. История Государства Российского есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. Россия слишком мало известна русским . Изучение России должно будет преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою, имея целью искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве».

Такова докладная записка государю, но и в своем литературном творчестве Пушкин оставался педагогом. Всем памятны строки наставления Гриневу: береги честь смолоду. Но вспомните финальную сцену повести, где Маша встречается с Екатериной. По закону Гринев, якшавшийся с Пугачевым, подлежит суровому наказанию. Но милосердие выше закона! Так Пушкин исподволь воспитывал и властей предержащих.

Согласитесь, что доверительный разговор о воспитании с Пушкиным обогатит идейно и нравственно любого современного педагога.