Ад земной по национальному признаку: историк рассказал об ужасах, которые творились в Минском гетто

Такое не могли себе даже вообразить советские военные руководители: уже через несколько дней после начала германского вторжения на территорию СССР войска гитлеровской Германии заняли столицу Белоруссии.

В Минске перед войной проживало около 250 тысяч человек, причем значительную часть из них составляли лица еврейской национальности. В суматохе военных дней, в непредсказуемости событий на фронте никто из городских властей не позаботился предупредить этих людей о том, что им нужно скорее уходить на восток, иначе ждет беда. Ведь «наверху» были прекрасно осведомлены о нетерпимом отношении к евреям, узаконенном в Третьем рейхе.

Как результат, мало кто из этих женщин, детей, стариков успел покинуть город до появления там немцев. А новая власть не стала особо медлить и уже вскоре приступила к решению «еврейского вопроса». Некоторые подробности о той страшной эпопее рассказал историк Михаил Белкин.

- Через три недели после захвата Минска войсками вермахта, 19 июля 1941 года, в Минске состоялось совещание, которое возглавили командующий тылом группы армий «Центр» генерал Шенкендорф и начальник СС и полиции генерального округа «Белоруссия» бригадефюрер СС Ценнер. Рассматривались вопросы принятия мер по локализации и уничтожению евреев. В тот же день комендант полевой полиции Минска подписал распоряжение о создании в городе гетто.

Для такой резервации оккупанты выделили кварталы на юго-западе Минска общей площадью несколько квадратных километров. Всем жителям этого района других национальностей было приказано спешно покинуть свои дома и обосноваться в других местах. А на освободившуюся территорию в соответствии с распоряжением немецкого командования переселились десятки тысяч минских евреев, которым разрешили взять с собой часть их имущества.

В итоге Минское гетто стало одним из крупнейших среди всех, существовавших на оккупированной территории СССР.

Один из руководителей Белорусского штаба партизанского движения И.С. Кравченко в докладной записке, направленной ЦК Компартии республики 27 января 1943-го сообщал:

«Гетто обнесено высоким забором … из колючей проволоки. Представителем немецкого командования в гетто назначен некто Городецкий. Ему 25 лет, отец - русский, мать - немка. До войны жил в Ленинграде, занимался шпионажем в пользу немцев. Ему предоставлены неограниченные права. Одно появление этого человека в гетто вызывает трепет у его обитателей. В августе 41–го в гетто находились 80 тыс. евреев, в сентябре-октябре этого же года - около 100 тыс. Евреи обязаны носить на спине и груди желтые знаки. Из гетто выпускают или на работу, или по специальному разрешению. Идти можно только по мостовой, запрещается заходить в сады, другие общественные места. За нарушение грозит расстрел. Немецкое командование накладывает на гетто контрибуции. Первая - 2 миллиона рублей, 200 кг серебра, 10 кг золота. Вторая - до 50 кг золота и серебра. Третья - еще более высокая. … При сборе контрибуции эсэсовцы отбирали в свое личное пользование любые ценные вещи, творили насилие над девушками и женщинами…»

Для административного управления густонаселенным районом особого режима, был предусмотрен специальный орган – так называемый юденрат, права которого, впрочем оказались на практике очень ограничены. Обитателям гетто было предложено участвовать в специально созданных трудовых колоннах. Их участники ежедневно спозаранку отправлялись под конвоем за пределы зоны, а вечером возвращались назад. Работа их ждала чаще всего тяжелая и грязная: возили землю, песок, вручную разбирали завалы на месте разрушенных зданий, чистили общественных туалетов для немецких солдат… Но это был шанс получить хоть какую-то еду: раз в день выдавали 200 граммов хлеба и миску жидкой баланды. Тем счастливчикам, кто трудился чернорабочим на предприятии, удавалось заполучить отбросы с немецких кухонь – картофельные очистки, ботву…

Покинуть гетто без разрешения, не в составе рабочей колонны было строго запрещено. На ограде из «колючки» висели щиты с предупреждением «В перелезающих через забор будут стрелять!»

Для подневольных обитателей гетто немцами введены были особые знаки опознавания. Сперва только желтые нашивки на одежде, а позднее к ним добавились еще и белые прямоугольники на груди с написанными на них фамилией и адресом проживания в «зоне» (все дома там – и большие, многоквартирные, и даже маленькие халупы, - пунктуальные немцы аккуратно пронумеровали). Если кто-то совершал побег из «зоны», но оказывался пойман, вместе с ним подлежали безоговорочному уничтожению обитатели этого дома или квартиры.

* * *

Скученность людская в этой зоне принудительного пребывания была огромная. По свидетельствам уцелевших узников в 2-3-квартирном доме ютилось под сотню человек. Впрочем гитлеровцы принимали активные меры, чтобы снизить плотность населения – конечно своими методами. Жестокими.

Из докладной записки И. Кравченко: «Первый крупный погром в гетто произошел в августе 1941 г., в ходе которого погибли около 5 тыс. человек. 7 ноября 1941 г. в 5 часов утра гетто оказалось оцепленным полицией с пулеметами. Вооруженные группы гитлеровцев в сопровождении литовцев увозили обреченных в Тучинку, где их расстреливали из пулеметов. В тот день в общей сложности уничтожены свыше 10 тысяч человек. 20 ноября - еще более 15 тысяч. В январе 1942 года, в день смерти В.И. Ленина, расстреляны более 12 тыс. евреев. Погромы повторяются систематически. К концу 1942 года в гетто погибли более 90 тысяч лиц еврейской национальности. К началу 1943 года в гетто оставались всего 6-8 тысяч человек. Часть населения гетто составляли евреи из Гамбурга. В настоящее время гетто пополняется за счет лиц, привозимых из других мест оккупированной Европы…»

Занимаясь уничтожением ненавистных им евреев, оккупанты действовали по-разному. Вначале они, например выборочно отсортировывали самых крепких мужчин, людей с высшим образованием и отправляли их на расстрел. Это была своеобразная превентивная мера, которая помогла бы на будущее избежать попыток сопротивления, бунта. (Исключение враги делали только для медиков: те нужны были, чтобы помогать в лечении раненых и больных немецких солдат, чтобы обеспечивать хоть какую-то санитарную безопасность, избежать серьезных вспышек инфекций в гетто, могущих перекинуться из сверх-населенной зоны в остальной город.)

Один из самых чудовищных по своей жестокости погром оккупанты издевательски приурочили к еврейскому празднику Пурим. В тот день, 2 марта 1942 года они начали с расстрела 200 обитателей детского дома, где находились оставшиеся сиротами ребятишки. Вместе с ними под пули угодили и воспитатели, медсестры, нянечки. Здание приюта находилось неподалеку от карьера. Поэтому, чтобы не пачкать (!!!) помещения гитлеровцы вывели всех к этим земляным ямам и уже там пустили в ход винтовки и автоматы. Есть свидетельства, что при расстреле лично присутствовал гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе. Когда стрельба закончилась, высокопоставленный чин рейха подошел к краю ямы, в которой еще шевелились, стонали, плакали несколько тяжелораненных детей и… стал бросать туда конфеты. Гуманность людоеда!

Были и другие налеты на гетто. Оккупантам понравился специфический юмор: они не раз устраивали погромы в дни советских праздников. Случился такой и 7 ноября 1941 года. Садисты, похватав случайных людей, приказали им построиться в колонны, вручили красные флаги и заставили идти по широкой Юбилейной улице, изображая праздничную демонстрацию. Вслед за тем всех «демонстрантов» погнали на расстрел.

Гитлеровцы практиковали в том числе и плановое уничтожение узников гетто. У них были составлено некое «расписание» с указанием определенного количества евреев, которых следовало «утилизировать» в данный день. Выполняя такую разнарядку на территорию гетто заходили отряды полицаев, немецкие солдаты и просто отлавливали на улицах, в домах всех встреченных, пока не набиралось необходимого количества. Этот «расходный материал» потом либо расстреливали, либо умерщвляли в специальных машинах-душегубках

Удалось найти воспоминания одной из выживших в гетто. Тогда она – молодая женщина, находилась в этом страшном «загоне» на юго-западе Минска вместе с матерью. Как-то раз ей не повезло быть схваченной для «плановой» ликвидации. Пока стояли под охраной в ожидании отправки в последний путь к месту расстрела, вдруг прибежала ее мать и, упав на колени перед офицером, на немецком попросила его отпустить дочку. Взамен пожилая просительница предлагала самой занять место в конвоируемой группе: «Вам же только количество людей важно». Фашист милостиво согласился. Освобожденная дочь вернулась домой, горюя о смерти мамы. Но вдруг ближе к ночи та объявилась в их жилище. Что за чудо? Оказывается, спасла немецкая пунктуальность: когда эту группу обреченных доставили к месту уничтожения, рабочее время задействованных там исполнителей из расстрельной команды кончилось. И они не захотели «трудиться» сверхурочно: «Приводите их завтра!» В итоге группу отпустили по домам, чтобы на следующий день набрать новых случайных людей. Вот такая жестокость по расписанию!

Чтобы спасаться от облав многие жители гетто со временем оборудовали секретные укрытия – так называемые «малины». Были это и погреба, подвалы с закамуфлированными лазами, были и потайные каморки в комнатах. Для их создания отгораживали часть помещения фальшивой стенкой с неприметным входом, сделанным в ней. При возникновении очередной тревоги все обитатели спешили укрыться в этом абсолютно темном помещении. Люди порой набивались туда битком и так стояли, порой подолгу, вплотную друг к другу в полной темноте, не издавая ни звука, пока угроза не миновала. Если полицаи или солдаты заходили в комнату, увидев, что она пуста, они шли дальше. Впрочем, таким благополучным исходом дело завершалось не всегда. Был случай, например, когда солдаты уже направились к выходу из комнаты, не обнаружив там никого, но именно в этот момент за фальш-стенкой раздался плачь ребенка. В итоге потаенное укрытие враги обнаружили. Кто-то из гитлеровцев, будучи раздражен такой хитростью обитателей гетто, доставившей ему лишние хлопоты, схватил «виновника» - плачущего младенца, и ударил его головкой о стену…

Вот как описал бывший узник «зоны» на юго-западе Минска Гирш Смоляр одну из самых страшных расправ над ее обитателями, произошедшую 28-31 июля 1942-го – так называемую «четырехдневную резню»:

«(Утром) сразу после того, как немцы вывели рабочие колонны, гетто взорвал гул черных грузовиков с эсэсовцами и полицией… Пьяные погромщики со страшным гиканьем начали свою дикую охоту. Это произошло так внезапно, что многие евреи, женщины, дети и старики, не успели спрятаться в своих «малинах». Нацисты загнали жертв в грузовики, и те тут же помчали к заранее выкопанным могилам-рвам…

Назавтра погромщики намерились проверить в гетто все жилые дома. Треск автоматных очередей свидетельствовал о том, что они еще находили там людей. В схроны бросали гранаты. Предсмертные крики можно было слышать во всех уголках гетто.

На третий день смерть нашла и то единственное место, где евреи собрались с некоторой еще надеждой найти спасение, - здание юденрата. Убийцы-эсэсовцы, грязно ругаясь, прикладами запихивали их в черные грузовики.

На четвертый день в гетто вихрем ворвались вооруженные убийцы в коричневых и черных рубашках, ведя на поводках своих вышколенных собак. Улицы разрывались от лютого лая…»

* * *

Кому-то может показаться фантастичным, но в суровейших условиях гетто его обитатели организовывали группы сопротивления, партизанские ячейки. «На базе Минского гетто были созданы … девять партизанских отрядов и один партизанский батальон. Речь идет о 5-м отряде им. Кутузова, отрядах им. Буденного, Фрунзе, Лазо, 25-летия БССР, Пархоменко, Щорса, отрядах N406, 106, 1-м батальоне 208-го отдельного партизанского полка…»

Некоторые смельчаки тайком, рискуя жизнью, выбирались за пределы огороженной «колючкой» зоны и уходили в ряды партизан. Другие организовывали диверсии и вредительство прямо в Минске – на местах, где им выпало трудиться. Например, на одной из восстановленных фабрик удалось испортить довольно большую партию ткани, из которой шили что-то для нужд вермахта, а на спиртзаводе оказавшийся среди обслуживающего персонала подпольщик из числа обитателей гетто смог отравить партию водки, предназначенной для германских солдат… Евреи-медики, которых немцы по необходимости использовали для работы в больницах, госпиталях, ухитрялись добывать медикаменты, лекарства, часть которых шла на лечение больных в гетто, а часть – отправлялась партизанам

Узники «зоны» ухитрялись даже собирать деньги, ценности, из числа взятых с собой при переселении за колючую проволоку и припрятанных от фашистов, чтобы передавать их через с большим риском налаженные связи «на воле» партизанам. Об этом упомянуто в одном из немецких донесений, подготовленных весной 1942-го: «Финансирование партизанского движения шло за счет денежных пожертвований из гетто».

* * *

Минское гетто просуществовало в общей сложности почти 800 дней. Когда в 1943 году Красная Армия начала операции по освобождению территории Белоруссии, немецкое командование задумалось в том числе и о судьбе тамошних гетто с еще остававшимся в них населением. Ликвидацию минской «зоны отчуждения» оккупанты провели 21-23 октября.

В «Черной книге», составленной известными советскими литераторами Василием Гроссманом и Ильей Эренбургом описан этот печальный финал:

«21 октября 1943 года гетто было снова, в последний раз окружено гестаповцами. Людей всех до единого погрузили в машины и вывезли на смерть. В тех случаях, когда в квартирах никого не находили, дома взрывали гранатами. … Не стало Минского гетто. Погибли последние обитатели его. ... Одни лишь развалины напоминали о страданиях и страшных муках, выпавших на протяжении двух с половиной лет на долю многих десятков тысяч минских евреев».

После массового уничтожения находившихся в этой «зоне ада» людей – по некоторым сведениям тогда было убито более 20 тысяч, - для своих документов нацисты стали использовать обозначение «Юденфрай» - то есть территория, свободная от евреев.