Психиатр высказал мнение об альпинистах, рискующих жизнью: «В таком виде самоутверждения я вижу мощный эгоизм»

Напомним, 12 августа, во время спуска с «семитысячника», который считается одной из самых опасных вершин на территории бывшего СССР, Наталья сорвалась, упала на острый гребень и сломала ногу. Один из ее товарищей по интернациональной команде оказал ей первую помощь и ушел за помощью. Два иностранных альпиниста предприняли попытку эвакуации, но она оказалась неудачной. В результате Наговицыну укрыли в спальном мешке и оставили на горе.

При попытках спасти Наталью пострадало много других людей, есть и погибшие. В самом начале к ней смогли пробиться двое иностранных альпинистов, которые доставили ей спальный мешок, еду и горелку. Однако все последующие попытки эвакуировать ее обернулись неудачей и новыми трагедиями: один из спасателей, пытавшихся добраться до Натальи, погиб, а вертолет, высланный за ней, не долетел и совершил жесткую посадку, экипаж получил серьезные травмы…

Если почитать комментарии людей к новостям по этой теме, тяжело говорить об этом и не хочется причинять еще большую боль 27-летнему сыну альпинистки, оставшемуся теперь без обоих родителей (муж Натальи тоже погиб в горах, у него случился инсульт) и ее родным, но люди, далекие от альпинизма, отказываются понимать, что толкает покорителей вершин на такие очевидные смертельные риски. Ведь Пик Победы известен как «гора-убийца». Из-за экстремальных погодных условий и высоты по статистике здесь погибает каждый четвертый альпинист. Всего на Пике Победы лишились жизни более 100 человек, и за всю историю ни одно тело не было спущено с вершины. Евгения Наговицына, подчеркнем, — опытнейшая спортсменка, которой оставалось совсем немного до получения легендарного звания «Снежный барс» за покорение всех пяти семитысячников бывшего СССР…

Лучше Владимира Высоцкого о силе, что тянет людей забираться на вершины гор, еще никто не сказал: это и «Внизу не встретишь, как не тянись, за всю свою счастливую жизнь десятой доли таких красот и чудес», и особенно эти его строки, которые сейчас, увы, так подходят к трагедии с Натальей Наговициной и с другими погибшими альпинистами: «И пусть говорят — да, пусть говорят! Но нет — никто не гибнет зря, так — лучше, чем от водки и от простуд. Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд, пройдут тобой не пройденный маршрут».

В попытке хоть немного понять, что толкает смельчаков-скалолазов «сменить уют на риск и непомерный труд», корреспондент обратилась к врачу-психиатру высшей категории Виктору Ханыкову. И прежде всего, он отметил, что альпинисты идут в горы не за красотами….

— Как писал наш поэт: «Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю». В данном случае мы говорим о «бездне мрачной», на краю которой все время стоят альпинисты.

И это не адреналин. А именно преодоление риска, преодоление опасности, преодоление как раз адреналина (который вызывает дрожь, волнение, учащенное мочеиспускание и больше ничего) и дает мощные выбросы эндорфинов, то есть, тех самых важнейших веществ, которые дают человеку огромное чувство удовлетворения.

И получается так, что «занятие риском» — одно из самых эндорфинообразующих занятий. Как ни крути, но приходится сделать вывод, что к нему прибегают люди, которым почему-то не хватает удовлетворения в жизни. И удовлетворение им приносят только такие экстремальные вещи.

Хотя, казалось бы, у многих альпинистов, насколько я знаю, есть прекрасная работа, в которой они успешны, прекрасная семья и так далее. Но все равно у них, значит, что-то не так. Что-то может быть такое, что ими самими не осознается, но им требуется какое-то дополнительное удовлетворение, чтобы почувствовать себя именно состоявшимся человеком. Удовлетворение, которым измеряется успешность, может быть приятным или оно может быть тяжелым, но самое главное, что в итоге мы получаем успех.

И альпинисты, в общем-то, испытывая физические мучения по ходу восхождений, — там ничего приятного нет, и никто из них не любуется красотами, пока они туда взбираются, — рискуют жизнью и здоровьем ради вот этих коротких мгновений, о которых пел Высоцкий: «Весь мир на ладони — ты счастлив и нем». И эта эйфория возникает на вершине именно от ощущения, что ты все-таки сделал это. Сделал что-то тяжелое, страшное, преодолел.

Но что я хочу отметить в этой связи, рискуя навлечь на себя гнев многих людей, которые захотят со мной поспорить, — я вижу в таком виде удовлетворения, в таком виде самоутверждения довольно мощный эгоизм. Потому что, действительно, он идет в горы без оглядки «на тех, кого ты приручил». Мы ведь в ответе за всех тех, кого мы «приручили», это наша семья, даже наш коллектив и так далее, это все те, которые, если нас потеряют, будут страдать.

При этом Виктор Ханыков убежден, что рисковать своей жизнью ради спасения кого-то, это совсем другое дело. Как, например, рисковал своей жизнью и погиб итальянский альпинист, который пытался помочь Наговициной. И это, действительно, подвиг.

— А подвиг, который совершает человек исключительно ради себя, ради самоутверждения, чтобы ощутить, какой ты крутой, что ты сделал это, в общем-то, это выглядит весьма эгоистично, — уверен врач-психиатр. — И, к сожалению, я знаю такие примеры. Был один такой прекрасный врач, талантливейший научный сотрудник. Он спас жизни сотен людей, может быть, тысяч, и спас бы еще жизни сотен и тысяч людей, но погиб в лавине при восхождении. Таким образом, люди остались без помощи.

Очень жаль, потому что это был прекрасный человек и он был состоявшийся специалист, у него была замечательная семья. И, тем не менее, ему, значит, чего-то не хватало.

Словом, я считаю, что, если человека тянет рисковать своей жизнью «просто так», то есть, ради самого риска, — и это не только покорять горы, но и гонять на мотоцикле со скоростью 500 км в час и так далее (но альпинизм — это самый смертоносный вид спорта), то ему нужно все взвесить и понять, чего ему в жизни не хватает. И, возможно, подумать о другом способе достигнуть удовлетворения. А уж если рисковать, тогда записывайтесь в добровольцы, спасайте людей, тушите лесные пожары и так далее. От этого хотя бы будет польза людям, обществу, государству…

Психиатр подвел итог, что здесь нет никакой патологии, а есть ситуация, когда блестящего, казалось бы, врача или успешного бизнесмена не удовлетворяет их обычная, рутинная жизнь и им требуется что-то острое.

— Но я все-таки считаю, что разумный человек должен это «острое» соизмерять не только с собственной потерей, а и с теми потерями, которые он «нанесет» своим близким — по меньшей мере, а в каких-то случаях и человечеству в целом, — резюмировал наш собеседник. — И добавлю, что, даже если человек — одиночка, у него нет семьи, все равно рисковать даденной нам — не нами — жизнью, стоит, на мой взгляд, ради чего-то иного, и уж точно не ради собственного чувства удовлетворения.