Страшные тайны «Мултанского дела»: как фабриковали дела об убийствах 130 лет назад

Благодаря журналисту Владимиру Короленко, а также легендарному юристу Анатолию Кони обвиняемых оправдали. Но само дело стало символом «кровавого навета». О «мултанском деле» слышали многие, но до сих пор, кажется, никто не видел материалы уголовного преступления. Найти их удалось (не без участия Следственного комитета) завсектором Института государства и права РАН, профессору МГЮА, д.ю.н. Александру ЧУЧАЕВУ.

О том, как стали возможны сначала грандиозная фальсификация и затем ее разоблачение, а также чему нас научило «мултанское дело» — беседа обозревателя с ученым.

«Жертва языческим богам»

— Александр Иванович, почему вас вообще заинтересовало это старое дело? Тем более что про него столько всего уже написано. Достаточно даже того, что его освещал великий русский журналист и писатель Владимир Короленко.

— Я занимаюсь так называемой юридической археологией (область правовой науки, которая включает в себя детальную историческую реконструкцию и анализ важных дел. — Прим. авт.). И вот на что я обратил внимание: во всех публикациях о «мултанском деле» нет исследований собственно материалов уголовного дела. Между тем многие разночтения (например, называется даже разное количество подсудимых: 10, 11, 12 и 14 человек) можно устранить, только исходя из них. Я задался целью найти материалы. И это оказалось непросто.

— Как искали и где в итоге нашли?

— Поиски уголовного дела начались с архивов Удмуртии, но результатов не дали. Архивистами было высказано предположение, что если дело не уничтожено, то оно может находиться в архивах Кировской области. Там его тоже не оказалось. Вероятно, поиски так ничем бы и не закончились, если бы не помощь заместителя председателя Следственного комитета России профессора А.В.Федорова, кстати сказать, также увлеченного историей. Он, в частности, исследует становление и развитие следственных органов в России.

Дело в итоге оказалось в Государственном архиве Татарстана.

— Предположу, что оно очень объемное.

— Нет. Это два небольших тома. Они содержат основные процессуальные документы. Не знаю, кто последний раз и когда их читал до меня, но, кажется, я был едва ли не первым за последний век. Изучать материалы было невероятно интересно.

Предлагаю разобрать некоторые, самые важные.

В обвинительном акте преступление описывается так:

«Утром 6 мая 1892 года на пешеходной дороге, не проезжей в летнее время, из дер. Чульи в дер. Анык Старотрыкской волости, в 2 верстах от первой деревни и в 3-х в верстах от с. Старого Мултана, на болотистой местности в податном лесном участке крестьян деревни Чульи Марфой Куприяновой Головизниной усмотрен был труп неизвестного человека без головы. Труп лежал поперек дороги и замечен был Головизниной еще в полдень 5 мая, когда она проходила из дер. Чульи в поч. Петровский, но тогда труп был прикрыт сверху полой азяма (верхняя одежда, напоминающая русский зипун). Возвращаясь обратно, Головизнина нашла неизвестного лежащим на том же месте, только пола азяма была кем-то откинута и видно было отсутствие головы…»

Там же излагается само обвинение: крестьянина убили для принесения его в жертву языческим богам. Из фабулы следовало, что в молельном шалаше крестьянину отрезали голову, подвесив так, чтобы вся кровь из тела стекла.

Приведу еще одну цитату из обвинительного акта:

«<…> Нищенское состояние покойного, не имевшего никаких ценностей, на которые мог бы польститься убийца, наконец, целость всей бывшей с ним одежды, оставление трупа на дороге, где присутствие его не могло быть незамеченным, и, главным образом, самый способ убийства, соединенный с обескровлением трупа и вырезанием из него грудных внутренностей и головы, указывали, что убийство Матюнина совершено умышленно и притом с какой-либо особой религиозной или суеверной целью, для которой необходимы были кровь покойного и его внутренности».

— Сколько человек в действительности оказались на скамье подсудимых?

— Двенадцать. В обвинительном акте они перечислены.

— В материалах, которые вы изучили, видны странности и ошибки расследования?

— Да, и их много.

Но начну по порядку и буду придерживаться строгой хронологии.

Тело без головы обнаружено 5 мая.

На месте происшествия урядник Соковников оказался лишь 7 мая. По найденным в валявшемся здесь же мешке документам было установлено, что убитый — крестьянин села Завода Ныртов Конон Матюнин, страдавший эпилепсией. К моменту приезда урядника на тропинке около тела побывало уже много людей, осматривавших его и разыскавших голову. Не составив протокола осмотра места происшествия, урядник сообщил о трупе судебному следователю 2-го участка Малмыжского уезда, при этом высказал предположение, что Матюнин убит удмуртами. Становой пристав Тимофеев, исходя из слухов, что вотяки (так раньше называли удмуртов. — Прим. авт.) через каждые 40 лет приносят в жертву человека, задался целью доказать, что Матюнин был убит с целью принесения его в жертву языческим богам. Во дворе крестьянина Моисея Дмитриева он обнаружил корыто, запачканное кровью, а в клети полог с кровяными пятнами. Пристав изъял их, не составив об этом протокола. Пол в молельном шалаше показался ему сырым (на самом деле просто крыша протекала), и всего этого оказалось достаточным для того, чтобы взять Дмитриева под стражу.

Следователем место происшествия было осмотрено только после письменного указания товарища прокурора Раевского 10 января 1893 г. Уже одно это обстоятельство говорит о качестве расследования. Что можно было найти там спустя практически 8 месяцев, зимой?!

17 мая следователь Казанский прибыл в Мултан, все следственные действия ограничились осмотром того же шалаша. После этого шалаш еще трижды подвергался осмотру, и каждый раз находились волосы, которые демонстрировались в суде как доказательство того, что убийство Матюнина произошло в этом шалаше. Потом было установлено, что они не принадлежали покойному, а часть из них вообще относилась к животным.

3 июня были арестованы крестьяне Титов, Андреев, Яковлев, Степанов, Максимов, Петров и Терентьев. Все они являлись влиятельными среди вотяков лицами, участвовали во всех религиозных обрядах. Основанием для этого стали слова волостного старшины о том, что Матюнин зарезан в шалаше Дмитриева.

28 июня следователь вынес постановление о привлечении в качестве обвиняемых в убийстве Конона Матюнина для принесения его в жертву языческим богам Дмитриева, Петрова, Степанова, Титова, Максимова, Яковлева, Андреева, Гаврилова, Терентьева, Александрова и Иванова.

В декабре обвинение было предъявлено еще одному вотяку, Самсонову, у которого на рубахе и штанах были пятна крови. Что, в принципе, немудрено — он был мясником, но никого это не смутило, как и то, что вещи были изъяты через 7 месяцев после того, как было совершено убийство.

Собранных за пятнадцать месяцев доказательств оказалось недостаточно для направления дела в суд, поэтому следствие длилось еще 12 месяцев.

В конце 1893 г. новая следственная группа, пристав 4-го стана Шмелев и урядник Иванов, находят новые «улики». Допрошенные ими лица, ранее ничего не знавшие о случившемся, дали нужные для обвинения показания. Среди них был и арестант Голов, неоднократно судимый за мошенничество и клевету. Он стал основным свидетелем по делу, его показания легли в основание признания подсудимых виновными.

Только 27 июля 1894 г. Раевский составил обвинительный акт по делу. Уголовное преследование в отношении Дмитриева, его жены (они к этому времени умерли), Петрова, Терентьева, Максимова, Яковлева и Титова было прекращено из-за отсутствия улик. Если отвлечься от указанного процессуального акта, то ситуация с освобождением Титова выглядит совершенно иначе. С ним была договоренность, что он даст показания против подсудимых и таким образом явится основным свидетелем обвинения. Каковы были истинные мотивы поведения Титова, сейчас уже сказать невозможно, но он не оправдал надежд следствия: в суде, объясняя изменение показаний, заявил, что дал их в результате побоев и истязаний.

Лепили дело, переодели тело

— А можно подробнее остановиться на фальсификациях, которые вы обнаружили в материалах?

— Первое. Ряд свидетелей показал, что накануне убийства Матюнин находился не в Мултане, а в селе Кузнерка. Хозяин дома, где он ночевал, подтвердил это. Следовательно, уже одно это исключает версию убийства в Мултане.

Второе. Затоптанные следы. Они вели из Чульи, может быть, поэтому труп переносили на другое место за мзду? На месте обнаружения тела валялись окровавленные щепки, пристав их уничтожил как не имеющие отношение к произошедшему, не указав это в протоколе. На самом деле они «опрокидывали» версию следствия: коль скоро была кровь на месте обнаружения тела, то не было кровопускания в шалаше.

Третье. В промежуток между обнаружением трупа Головизниной и приездом урядника кто-то переодевал тело, так как при осмотре азям уже находился за лямками котомки (вероятно, это сделано для того, чтобы было видно отсутствие головы).

— К участию в деле были привлечены этнографы, какова была их позиция?

— Со стороны обвинения в суде участвовал ведущий специалист по истории и культуре финно-угорских народов Поволжья, профессор Казанского университета И.Н.Смирнов. Он был убежден, что вотяки в прошлом практиковали человеческие жертвоприношения и, значит, могли сделать это снова. Короленко обвинил Смирнова не только в некомпетентности в верованиях удмуртов, но и преднамеренной фальсификации фактов («<…> представителю ученой экспертизы <…> приходилось ссылаться не на факты, а на сказки, и притом не вотского, а черемисского народа, который в каннибализме никем не обвинялся»).

Со стороны защиты выступал Г.Е.Верещагин, коренной удмурт, собиратель ценных материалов по этнографии вотяков. Он не был согласен с выводами Смирнова. Кроме того, суду был представлен доклад, сделанный в отделении этнографии Императорского Русского географического общества. На основании архивных данных XVIII в. Св. Синода и Вятской духовной консистории не было установлено ни одного случая человеческого жертвоприношения.

Признание в судебном порядке наличия в традициях вотяков человеческого жертвоприношения имело значение, далеко выходящее за рамки конкретного уголовного дела.

— По делам об убийствах существенное значение имеет заключение судебно-медицинской экспертизы. Какое мнение высказывалось судебными медиками?

— Вскрытие трупа было произведено только через месяц после его обнаружения. На теле были ножевые раны, но даже их количество не было определено точно: разными судебными медиками их называлось от 3 до 10.

В елабужском суде на процессе были допрошены три судебно-медицинских эксперта, мнения которых не совпадали в основном: каков механизм причинения смерти. Проще говоря, от чего умер — от удушения или ножевых ран? Более того, один и тот же эксперт поменял свое мнение в процессе судебного следствия. Это производивший вскрытие врач Минкевич. Вначале он утверждал, что «повреждения могли произойти от подвешивания за ноги во время убийства с целью обескровить труп». Замечу, что рост убитого и высота шалаша, в котором якобы было совершено убийство, исключали подвешивание. Как бы то ни было, затем Минкевич опроверг свое же заключение, заявив, что исследование трупа исключает какие-либо признаки жертвоприношения и свидетельствует об осквернении тела.

Суд неправедный оправдал

— Судов было несколько. Чем они принципиально отличались?

— Первый раз дело рассматривалось в Сарапульском окружном суде 8 августа 1894 года. Присяжные (большинство из них были крестьяне) и коронный суд (состоял из судей, назначаемых пожизненно императором) признали установленным факт убийства с целью человеческого жертвоприношения. Трое обвиняемых были оправданы в связи с недоказанностью их участия, а остальные осуждены к наказанию в виде каторжных работ на срок от восьми до десяти лет и ссылке в Сибирь.

Защитник подал обстоятельную, хорошо аргументированную кассационную жалобу в Сенат, который отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение в тот же Сарапульский окружной суд «в другом составе присутствия, в другом ближайшем от места нахождения подсудимых и свидетелей городе, например в Елабуге».

— В документах указана причина?

— Конечно. Сенат (в него входил легендарный юрист Анатолий Кони) пришел к выводу, что были допущены существенные нарушения. Их перечень оказался внушительным: ущемление прав защиты при допросе свидетелей и оценке достоверности их показаний, при оценке вещественных доказательств, в частности седых волос, обнаруженных, как было указано, при «обысках в разное время, причем весьма отдаленное со дня смерти Матюнина». Но главное, цитирую, «в обвинительном акте не было явно и точно установлено самое существование между вотяками человеческих жертвоприношений и не были указаны с достаточной полнотой фактические основания для обвинения каждого из … подсудимых в тяжком, влекущем за собой уголовное наказание преступлении».

После первой отмены министр юстиции Н.В.Муравьев выразил недоумение по поводу слишком строгого отношения Сената к допущенным судом нарушениям. Но при этом его волновало, кажется, только одно: что он скажет государю, если тот поинтересуется делом. Муравьев допускал, что императору о нем сообщит Победоносцев (член Государственного совета, обер-прокурор Святейшего Синода, преподаватель законоведения наследникам престола), которому особо не понравился ряд мест в заключении. Ответ Кони был прост: кассационный суд для того и существует, чтобы отменять приговоры, постановленные с нарушением коренных условий правосудия, сколько бы раз эти нарушения ни повторялись.

— Второй суд учел все, на что указал Сенат?

— Увы. Он опять отказал во всем защите, в том числе в вызове эксперта-этнографа П.М.Богаевского, но зато удовлетворил все просьбы обвинения. Плюс ко всему в подготовительной части второго заседания принимал участие тот же судья, что постановил первый обвинительный приговор. Подсудимые вновь были признаны виновными в совершении убийства с целью человеческого жертвоприношения и приговорены к длительным срокам каторжных работ и ссылке в отдаленные места Сибири.

Защитник вновь обратился с кассационной жалобой в Сенат.

Сенат отменил приговор суда по тем же основаниям, что и в первый раз. По сути, он пришел к выводу, что «мултанское дело» представляет собой явную судебную фальсификацию, призванную скрыть все недозволенные методы предварительного расследования.

Кстати, заключение по делу готовил Анатолий Кони, в то время вновь исполнявший обязанности обер-прокурора департамента.

Приведу его цитату: «Рассмотрев принесенную на этот приговор кассационную жалобу, Сенат нашел, что при производстве дела было нарушено равноправие сторон и, вопреки требованию закона, допущены показания свидетелей «по слуху».

— А третий суд вел себя по-другому?

— Нет, было все то же самое. Суд отказывал в вызове дополнительных свидетелей защиты и в то же время удовлетворял все ходатайства обвинения. Результат мог бы оказаться тем же, но тут уже была усилена защита! Ее осуществляли присяжные поверенные Карабчевский, Красников, частный поверенный Дрягин и лично сам Короленко.

Дрягин представил анализ фактических обстоятельств происшедшего, Красиков — медицинских заключений. В многочасовой речи Карабчевский показал противоречия в объяснениях свидетелей, некомпетентность экспертов, непрофессиональный сыск, недопустимые приемы расследования (пытки). «Большое горе и несчастье — преступление, — говорил присяжный поверенный, — но преступные и безнравственные приемы расследования еще большее горе и несчастье. Это аксиома, которой проникнут весь гуманный дух наших уставов».

По моему, Короленко предстал на процессе скорее не как защитник, а как эксперт-этнограф, показав глубокие познания в мифологии, фольклоре вотяков, раскрыл эволюцию языческих религий.

— Благодаря усилиям защиты, общественному вниманию обвиняемые были оправданы. Все разрешилось благополучно!

— К сожалению, не все так просто. Во-первых, некоторые из подозреваемых не дожили до оправдательного приговора. Во-вторых, подсудимые были оправданы, но травля вотяков не прекратилась. На этом этапе к ней подключилась пресса, в частности «Московские ведомости», «Новое время» и другие издания. Эта травля подробно описана в письме Короленко в адрес Кони. Короленко обратил внимание еще на один аспект проблемы, вскрывшийся после процесса. В судебном заседании обвинитель Раевский утверждал, что только благодаря взяточничеству прежних судов человеческие жертвоприношения оставались нераскрытыми. Блинов настаивал, что до «мултанского дела» власти сами укрывали заведомое убийство, что «обошлось недешево вотякам». Писатель в связи с этим задается вопросом: материал напечатан в газете «Вятка», значит, прошел цензуру, следовательно, в укрытии «жертвоприношения» или иного убийства повинна уже вся администрация?

— Как думаете, без участия Короленко оправдать бы не удалось?

— Максим Горький писал: «Мултанское жертвоприношение вотяков — процесс не менее позорный, чем дело Бейлиса, принял бы еще более мрачный характер, если б В.Г.Короленко не вмешался в этот процесс и не заставил прессу обратить внимание на идиотское мракобесие». Напомню, что Бейлис также обвинялся в ритуальном убийстве (якобы умертвил 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища), провел два года в тюрьме.

Короленко выступил не только как корреспондент, но и как защитник подсудимых — в первый и последний раз в жизни. Более того, проведя собственное расследование происшедшего, фактически установил истинных виновных в преступлении. Но их имена он, видимо, не раскрыл. В материалах дела этого нет. Дело, которое я изучил, заканчивается оправданием. У меня создалось впечатление, что из него могли исчезнуть какие-то материалы за прошедшие сто лет.

— По сути преступление так и осталось нераскрытым?

— Да. В 1932 году историк-этнограф Михаил Худяков обнародовал имена тех, кого он считал убийцами. Ими, по его мнению, были Тимофей Васюкин и Яков Конешин из деревни Анык. История такая. За совершенное воровство они были изгнаны из села Анык, просили принять их в Старый Мултан, но мултанцы отказали им. Тогда они пригрозили отомстить и отомстили. Один из них признался в убийстве на исповеди священнику Тукмачеву. Но разглашать тайну исповеди нельзя, и это сделало невозможным привлечение преступника к ответственности.

Конечно, сводить мотив убийства к мести — значит, не видеть главного. Желания убийством добиться выселения мултанцев, чтобы занять их плодородные земли, выгодно отличающиеся от угодий близлежащих сел. Именно земля обуславливала постоянные тяжбы крестьян соседних деревень из-за пастбищ и покосов.

— Вы нашли ответ на вопрос, почему вообще стало возможным «мултанское дело»?

— Три главных фактора. Первый — несовершенство отправления правосудия (хотя дело уже рассматривалось после судебных реформ 1864 г., вводивших новые системы судоустройства и судопроизводства). Второй — полицейский произвол, мздоимство, карьеризм чиновников. Третий — безграмотность населения, отягощенная предрассудками, и др.

Другие причины лежат в этноконфессиональной плоскости. Местные светские и церковные власти боролись с языческими верованиями и связанными с ними обрядами (например, как у вотяков, — моления в родовых шалашах, приношение языческим богам домашних животных). А еще они использовали удачно сложившиеся обстоятельства, чтобы оправдать свое отношение к удмуртам (они пытались их отстранить от культурной, политической жизни России).

Надо сказать, «мултанское дело» послужило серьезным испытанием для российского судопроизводства. Но оно его выдержало.