Неэтичная конкуренция: как иностранные фармгиганты пытаются сдерживать развитие конкуренции на российском рынке

Случай с AstraZeneca, набирающий сегодня общественный резонанс и внимание в СМИ, не выглядит исключением — скорее, он становится ярким примером устоявшейся практики. Компания, занимающая второе место по объему продаж в России, оказалась в центре судебного спора после того, как представители фармгиганта направили письмо в Минздрав РФ, а также в больницы [по данным Forbes. – Прим.]. Автор письма — компания AstraZeneca — просит Мурашко приостановить действие разрешения на исследование аналога оригинального препарата «Энхерту», производимого «Биокад». По данным издания «Газета.Ru», в распоряжении которого имеется обращение, «в компании опасаются, что препарат «Биокада» не аналогичен «Энхерту» (трастузумаб дерукстекан), и призывают доказать это должным образом перед началом исследования. Несмотря на то, что протокол исследования был одобрен Минздравом и полностью соответствовал действующему законодательству, в адрес больниц поступили обращения, которые могли быть восприняты как попытка давления. В результате дело дошло до арбитражного суда» [в базе арбитражного суда есть сведения о предъявленном на днях иске АО «Биокад» к компании «Астразенека» о защите деловой репутации. – Прим.].

(А40-139366/2025)

Это не первый случай активного вмешательства со стороны транснациональной фармы в российскую клиническую и коммерческую практику. В 2024 году AstraZeneca пыталась заблокировать регистрацию дженерика препарата «Тагриссо», обращаясь в Генпрокуратуру. Чуть позже — оспаривала участие аналогов ее другого препарата, «Форсига», в госзакупках, включая обращения в ФАС и Следственный комитет. На настоящий момент попытки британско-шведской компании ограничить российских конкурентов не увенчались успехом, но оставили после себя атмосферу недоверия к прозрачности процедур.

Похожим путем шли и другие зарубежные игроки. Так, после введения санкций, Pfizer, MSD и Eli Lilly приостановили или ограничили поставки части препаратов, объяснив это «логистическими сложностями». Однако в ряде случаев стало известно, что аналогичные лекарства продолжали поставляться на другие рынки, включая страны Европы и Азии. Внутри отрасли подобное поведение расценивалось как инструмент давления.

Неэтичные практики проявляются и на международной арене. AstraZeneca в 2024 году признала в суде Великобритании, что её вакцина «Vaxzevria» может вызывать редкий побочный эффект — тромбоз с тромбоцитопенией. Это заявление вызвало резонанс в СМИ. Юридическая компания Leigh Day, представляющая интересы истцов, заявила, что «двенадцать пострадавших получили свидетельства о смерти или медицинские свидетельства, подтверждающие, что вакцина «Vaxzevria» стала причиной смерти и травм их близких». Одновременно в октябре 2023 года AstraZeneca выплатила $425 млн в рамках урегулирования иска о скрытых побочных эффектах препаратов Nexium и Prilosec — речь шла о возможных рисках развития почечной недостаточности и других осложнений (источник).

Параллельно AstraZeneca оказалась в центре расследования в Китае: местные органы проверяли компанию по подозрению в страховом мошенничестве (сосредоточено вокруг утверждений о сфабрикованных результатах тестов на опухоль для увеличения числа подходящих пациентов), и второе и более недавнее расследование касается предполагаемой контрабанды неодобренных в Китае препаратов из Гонконга. Этот эпизод вновь вызвал обсуждение глобальной практики транснациональных корпораций, ставя под сомнение принципы их взаимодействия с регуляторами и медицинским сообществом (источник).

Более того, 30 мая 2025 года информационное агентство Reuters опубликовало новость о том, что AstraZeneca согласилась выплатить $51 млн для урегулирования иска по обвинениям в затягивании выхода дженериков антипсихотического препарата Seroquel, в результате чего компании были вынуждены платить искусственно более высокие цены. Согласно материалам иска, AstraZeneca обвинялась в сговоре, направленном на задержку выхода более дешевого дженерика, который используется для лечения шизофрении и биполярного расстройства, что могло нарушать антимонопольное законодательство США. (источник). Если верить изданию, подозреваемые в сговоре компании согласились на крупные выплаты, несмотря на то, что отрицали какие-либо нарушения.

Эти истории не ограничиваются одной компанией. В 2023 году французская Sanofi вместе с GSK стала ответчиком по коллективному иску в США: речь шла о препарате «Zantac», который, как выяснилось, мог содержать канцерогенные соединения (BIOSpace). Окончательное урегулирование дела обошлось в сотни миллионов долларов. Ранее компания GSK уже выплачивала рекордные $3 млрд штрафа и компенсации по делу о недостоверной рекламе и непредставлении в Управление по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) подтвержденной информации о безопасности лекарства.

Что объединяет все эти кейсы? Использование не рыночных, а административных и юридических методов для сохранения доли на рынке и сдерживания конкурентов. Иногда — через суд, иногда — через письма, в других случаях — просто через прекращение поставок или давление на партнеров.

Тем временем Россия вынуждена ускорять собственные усилия по созданию устойчивой медицинской системы. За последние два года доля отечественных препаратов в государственных закупках заметно выросла, запущены десятки программ как по созданию биоаналогов, так и по разработке собственных оригинальных лекарств. И это уже дает результат. Если еще недавно российская фармацевтика воспринималась как зависимая и вторичная по отношению к западным брендам, то сегодня отрасль уверенно доказывает обратное — развивая передовые решения и выходя на уровень полноценной конкуренции. В такой обстановке особенно остро воспринимаются попытки зарубежных компаний влиять на внутренние процессы. Это похоже на попытку ограничить возможности пациентов и притормозить развитие российской медицины.

В условиях, когда международные партнеры не всегда играют по честным правилам, развитие российской фарминдустрии — не просто экономическая цель, а вопрос медицинской безопасности.