«Тутси» 20 лет спустя: Ортман, Вебер и Ростова раскрыли сокровенное

— Группе «Тутси» уже 20 лет, даже не верится...

Маша: — Да, это так, хотя бывало всякое. В группе менялся состав, но в общей сложности мы действительно вместе уже 20 лет, а дружим даже больше.

Ирина: — Мы с Лесей Ярославской, например, были знакомы еще до «Фабрики звезд», вместе учились в колледже искусств, затем в институте. В целом мы знакомы 24 года — это больше половины нашей жизни. А с Натальей знакомы 16 лет.

Наталья: — Да, я та самая Наталья, которая всегда новенькая. (Смеется.) Во-первых, нам повезло. Это редкость, чтобы люди на протяжении стольких лет были вместе: мы же взрослеем, меняемся, и при этом, можно сказать, сроднились. Я себя чувствую не чужой уже давным-давно, мне повезло, что я пришла в эту группу, а не в «ВИА Гру», как я мечтала.

— В группе больше присутствует конкуренция или взаимовыручка?

Наталья: — Конечно, мы стараемся друг другу помочь. Например, помним историю, как Ира не смогла поехать с нами на гастроли, но ее костюм был с нами и разлетался на ура. Мы его раздербанили, и он особенно пригодился Маше. Мы тогда выступали в детском онкологическом центре, а у Маши с собой был не совсем подходящий наряд, так что костюм Иры очень пригодился. Маша взяла юбку от наряда Иры, а я — накидку. Я это говорю к тому, что у нас такого не бывает, чтобы мы оставили друг друга в беде, всегда приходим друг другу на помощь. Вот в этом, кстати, и заключается секрет того, что мы вместе уже 20 лет.

— А за сценические костюмы кто несет ответственность в вашем коллективе?

Ирина: — Мы с девочками решаем этот вопрос совместно. У нас есть общий чат, где мы всё обсуждаем. Даже сегодняшний образ мы придумывали вчера, буквально с ходу. Посмотрели на ваши стулья в студии на фотографиях и решили добавить красок: лаконичные, яркие образы.

Наталья: — Кстати, появилась ассоциация с тюльпанами, а я очень люблю тюльпаны.

Ирина: — Ну а что касается концертных костюмов, мы их, как правило, шьем на заказ индивидуально под каждую.

Наталья: — У меня на столе стоит фото, где мы еще немного в другом составе. Это был, пожалуй, последний раз, когда наши костюмы продумывал продюсер, а точнее, его супруга Татьяна. Такие яркие комбинезоны в ретро-стиле. У каждой девочки тогда еще были свои украшения: у кого-то золотая цепь, у кого-то яркий ремень, это было очень красиво. У нас даже было специальное совещание, на котором проходила прорисовка комбинезонов, чтобы подчеркнуть индивидуальность каждой артистки. Мы, например, знаем, что Маша не любит выступать в нарядах с открытыми руками, но у нее самые красивые ноги нашей группы. Леся не любит ножки оголять, Ира всё любит оголять. (Смеются.) Сейчас у нас уже нет такого человека, который отвечает за сценический стиль, но мы уже получили достаточно опыта, сами можем придумывать костюмы.

— Еще один немаловажный вопрос: как вам удалось так «заморозиться», что выглядите вы практически так же, как и в начале творческого пути? Посещали пластических хирургов?

Ирина: — Лично я отношусь неплохо к пластической хирургии, если это не связано с кардинальной переделкой внешности. Но человек при этом должен оставаться узнаваемым. Если вы хотите тем самым продлить свою молодость, то это замечательно, не вижу в этом ничего плохого. Я никаких подтяжек не делала, мне еще не так много лет, но по медицинским показаниям я делала блефаропластику, даже не буду это скрывать.

Наталья: — Укольчики красоты без фанатизма — это наше всё. Я тут недавно осознала, что мне уже 35 плюс. (Смеется.) Когда мне было 25 лет, я считала, что вся красота заключается в лице, и нужно ухаживать за лицом. Но на сегодняшний день я убеждена, что колоссальное значение имеет питание, которое влияет на весь организм. У меня вообще интуитивное питание: я могу позволить себе и бургер, и зеленые салаты в разгрузочные дни, при этом я не голодаю. А еще важен здоровый спорт. В прошлом году у меня была операция на стопе, но при этом в этом году я побежала трусцой. Я никогда не думала, что займусь этим. Боже, какой это лимфодренаж! Какая после этого свежесть в лице, какие чистые мысли, когда ты пробежала! Как здорово вообще сказать: в моем возрасте я побежала...

— Ага, еще добавьте: в моем преклонном возрасте...

Наталья: — Ну, не преклонном, конечно. (Улыбается.) Я вообще считаю, что у нас сейчас самый лучший возраст. Уже нет этой юношеской припухлости в лице. Да и к тому же лишний раз уже о себе будешь заботиться, соблюдать режим, спать. Вот так мы и сохраняемся: поспать, погулять, воздухом подышать. А раньше было так: зачем гулять? Зачем спать?

Ирина: — Кстати, я всегда была режимным человеком: еще во времена «Фабрики звезд», когда ребята могли себе позволить после концерта погулять, я уходила спать. Я считаю, что этот режим мне помогает оставаться в форме.

Маша: — Я периодически прошу ставить съемки, перелеты на более позднее время, потому что тоже очень люблю сон. Но в последнее время у меня со сном плохо обстоят дела, потому что в доме, где я живу, все вокруг делают ремонт — дом новый. И вот с утра там уже все сверлят. А ремонт в таких новостройках может длиться и пять лет, и шесть.

— То есть Машу можно поздравить с покупкой квартиры?

Маша: — Пока нет, но очень надеюсь, что когда-нибудь это произойдет. Сейчас квартиру снимаю пока.

— За эти 20 лет у вас произошли, конечно же, изменения и в личной жизни. Поделитесь новостями...

Наталья: — Вообще всегда интересно рассказывать в контексте детей. У нас же первая смена состава произошла почему? Потому что Маша вышла замуж и забеременела, в 2006 году родила сына Оскара, которому в этом году будет 18 лет. Представляете, человек в этом году уже школу окончил. Я также вышла замуж и забеременела. Моей дочери уже одиннадцать лет, она окончила начальную школу. Я не могу даже поверить, что мой маленький лисенок становится подростком. Кстати, я заметила, что дети этого поколения вступают в пубертат с десятилетнего возраста, у них уже идет активная подготовка ко взрослой жизни. Так что у меня сейчас непростой материнский опыт.

— Признайтесь, как вы справляетесь с этим периодом пубертата?

Наталья: — Я счастлива, что могу своего ребенка отвести к психологу. О, боги, если бы меня водили к психологу, то многих комплексов и проблем, которые у меня сейчас есть, у меня бы не было. Правда, слово «проблема» я не люблю. Просто бывают трудности в общении, во взаимопонимании с мужчиной, например. И кто бы мог подумать, что у моего ребенка начнет появляться ревность по отношению ко мне и к лучшей подруге. И как выяснил психолог, причина заключалась в том, что когда дочери было четыре с половиной года, из песочницы, не предупредив, ушел мальчик. Дочка расстроилась и на полном серьезе расплакалась. Но если бы она знала, что так бывает, что мужчины иногда уходят, не попрощавшись. (Смеется.) Главное в этой ситуации, чтобы девочка никогда не подумала, что в ней какая-то проблема. Мальчика могла позвать мама, например. Мы, конечно, эту ситуацию с дочкой проработали, а вот мне в моем детстве никто не объяснял такие вещи, поэтому я работала во взрослой жизни с этой проблемой 4 года! И на сегодняшний день главное, что мы можем сделать для своего ребенка, кроме того, чтобы его любить и заботиться о нем, это отвести его к психологу. И не к тому, кто для него является врачом, а к тому, с кем ребенку интересно. А еще меня пугает, когда дети начинают рано общаться в соцсетях. Алиса, правда, занимается делом: снимает ролики и обожает их монтировать, накладывает музыку и т.п. Она большая поклонница наших олимпийских чемпионов по фигурному катанию и сама сделала классный ролик на эту тему. У него уже 48 000 просмотров — вот так-то! В этом, кстати, я вижу какую-то будущую профессию.

— А что скажет молодая мама 18-летнего молодого человека?

Маша: — У нас все хорошо в целом, но характер, конечно, у него уже вовсю проявляется. Например, спрашивает: «Мама, почему ты мне это запрещаешь, а сама так делаешь?» Я отвечаю, что я мама и имею право. А он мне в ответ на это: «Нет, это дискриминация!» И бывает, что его очень трудно в ответ переубедить, потому что ты ему слово, он тебе — десять. В целом сейчас проблем никаких нет, были какие-то притирки, когда ему было лет 14, когда проявлялся юношеский максимализм, он хотел делать все сам, ему не нравилось, что его контролируют, что я вмешиваюсь в его личное пространство. Например, когда я слышала в три часа ночи, что он разговаривает по телефону, я могла зайти в комнату и спросить, почему он не спит, ведь ему в школу рано утром. Он отвечал, что это его проблема, тем более он не может засыпать рано. А как вы помните, моя основная проблема — это сон, поэтому я так серьезно отношусь к этому вопросу. И, кстати, я знаю, что от недосыпа бывают панические атаки, и они у меня были во времена, когда я училась в ГИТИСе. Я тогда практически не спала, у нас очень рано начинались занятия, а мне приходилось ездить из загорода. Плюс съемки и репетиции — ты домой только в два часа ночи приезжаешь, а вставать в шесть утра. Кстати, когда у меня первый раз начались панические атаки, я даже не знала, что со мной происходит.

— У Ирины, насколько я знаю, тоже немало детей в окружении. Как с ними взаимодействуете?

Ирина: — Да, у меня трое потрясающих племянников, и я же крестная мама дочерей моей родной младшей сестры. У нас все хорошо.

— Признайтесь, как обстоит дело с поклонниками? Караулил ли кто-то вас под окнами?

Наталья: — У меня была история, когда я жила на съемной квартире и один чеченский мальчик узнал, где я живу. Он караулил меня у подъезда и каждый раз доставал из багажника огромный букет цветов. Сейчас, когда это рассказываю, мне смешно, но тогда было не очень. Мне пришлось даже обратиться за помощью к своему другу, они поговорили по-мужски, ничего страшного, к счастью, не произошло. Но мне было тогда очень страшно, потому что я жила в Москве всего ничего и не понимала, как можно в таком огромном городе найти человека не по прописке. И я тогда осознала, что, по сути, человек может сделать все что угодно: узнать, найти, вычислить, где живет другой. Мне было от этого некомфортно.

Маша: — На самом деле действительно очень неприятно, когда ты говоришь человеку: «Спасибо, но не надо», а он продолжает навязываться. У меня тоже был один случай, когда поклонник дарил мне охапки цветов каждый день. Я ему говорила, что мне некуда их ставить, что я не хочу их брать, мы будем только друзьями. Но он продолжал и продолжал. Видимо, у некоторых мужчин есть такой пунктик, мол, я буду тебя добиваться любой ценой. Но когда тебе в открытую говорят, что ты неинтересен, не надо добиваться: это только бесит и раздражает. В итоге эти цветы я раздавала подружкам. А потом я ему уже очень жестко написала что-то, заблокировала, и он отстал.

Ирина: — А у меня в окружении были только все положительные ребята. У меня в памяти остались эти письма от поклонников, которые они писали во времена «Фабрики звезд». Потом наше общение переросло в такие близкие отношения, и они стали для меня практически родственниками.

Маша: — Вообще это здорово, когда в твоем окружении есть такие преданные люди. Из них потом вырастают преданные друзья, помощники, пиарщики, менеджеры и так далее. Я помню также во времена «Фабрики звезд» поклонники каким-то образом узнавали домашний адрес и клали письма в почтовый ящик. Я не всегда их успевала читать, но моя мама периодически читала и даже иногда отвечала за меня. И однажды она мне сказала: «Я в шоке, такое письмо, не знаю даже, что ответить...» Я читаю, а там парень пишет, что если я не отвечу, он бросится с балкона, покончит с собой. Он мне писал, что я ангел, а Яна Чурикова — дьявол. И я понимала, что этот человек с диагнозом. Мы тогда с мамой долго рассуждали, что мне делать: отвечать или нет. Но потом, кажется, решили проигнорировать это письмо.

— От вопросов личных перейдем к рабочим. Интересно, какой райдер у группы, которой уже 20 лет?

Маша: — У нас на самом деле очень простой райдер. Иришка, например, не ест мясо и рыбу. Раньше она ела рыбу, поэтому в райдере были рыбные котлеты. Сейчас нарезки рыбные, мясные, сырные, фруктовая тарелка. Вода, чай, кофе и полотенце, чтобы после концерта мы могли принять душ.

Наталья: — Если честно, все очень демократично. Я когда пришла в группу, не могла понять, где все изобилие? (Смеется.)

— Признайтесь, какой он — продюсер Виктор Дробыш?

Ирина: — Прекрасный, лучший, он друг. Он к тому же прекрасный музыкант, и сам был в шкуре артиста.

Маша: — Поначалу он, конечно, был строгим. Когда мы косячили, он реагировал, говорил: «Нет, вы будете петь эту песню...» А мы, например, отказывались. В самом начале создания группы он был очень заинтересован нашим проектом и плотно нами занимался. Сейчас мы работаем больше на дружеской основе. Нельзя сказать, что он контролирует, куда мы сходили и кто опоздал.

Наталья: — Недавно мне кто-то задал подобный вопрос, и я вспомнила, что была непростая ситуация, когда мы обсуждали работу в преддверии Нового года, и у меня был конфликт с нашим концертным директором. Я не могла работать в определенные даты, а у директора были свои условия. Тогда я пообщалась с нашим продюсером, и он мне сказал: «Вот если бы вы ко мне обратились с подобным вопросом лет 10 назад, я бы ответил: «Не можешь — иди лесом: штраф или можешь вообще уходить из группы». При этом он рассказал несколько трагичных историй, когда он сам выходил на сцену в тяжелых обстоятельствах, например с температурой 40 градусов, и понимал, что не может не выйти. Потому что зрители хотят праздника и заслуживают его, потому что они дарят нам внимание.

У нас с продюсером все решается в диалоге, мы и сами себя проверяем, насколько мы друг другом дорожим, уважаем друг друга и не подводим.