Заяц размером с овчарку, заброшенные поселки: белорусская зона отчуждения заменила Чернобыльскую

После аварии на Чернобыльской АЭС белорусам, как и украинцам, досталось сильно: тысячи человек были вынуждены покинуть свои дома из-за радиационной катастрофы. Уходя, о нажитом не думали.

С момента трагедии прошло уже почти сорок лет. Среди тех, кто когда-то уехал и ещё жив, есть такие, кто до сих пор хочет вернуться в родные дома, но жить здесь невозможно. Самоселов и отшельников в этих краях нет, а въезд в белорусскую ЧЗО посторонним запрещен. Раз в год, на Радоницу – день поминовения усопших, – местным жителям разрешено навестить могилки родных и близких. Ещё сюда можно попасть в составе группы, которую можно собрать из своих товарищей или присоединиться к уже формирующейся. Договариваться о визите с заповедником следует заранее. Эта возможность привлекает граждан России и Белоруссии, но и всего мира. В 2021 году, например, в зоне отчуждения побывали более 90 иностранцев.

Поездка в белорусскую зону отчуждения начинается c посещения сайта полесского Государственного радиационно-экологического заповедника, который сделан добротно: много информации о научной деятельности и истории заповедника, для посетителей здесь создан отдельный раздел. Позвонив по указанному на сайте белорусскому номеру, интересуюсь, можно ли заказать пропуск. Делать это обязательно нужно за десять дней до визита – именно столько времени уходит на проверку паспортных данных. После того как пропуск одобрят, можно собирать вещи в дорогую

Первая точка на маршруте – Хойники, небольшой городок в Гомельской области. Отсюда группу забирают на автомобиле: если людей немного, например пять человек, то выделяется УАЗ-«буханка», если же больше – грузовой автомобиль с пассажирским кузовом сзади.

Группа собирается у главного КПП «Бабчин», расположенного в одноимённой деревне. Самого населённого пункта давным-давно нет, теперь на его месте располагаются научная часть и исследовательско-экспериментальная база Полесского радиационно-экологического заповедника. Обязательная процедура перед началом поездки – подписание договора, в котором есть пункт о том, что исполнитель не несёт ответственности за возможное ухудшение состояния здоровья посетителя.

Территория заповедника располагается в трёх самых пострадавших районах Белоруссии – Новлянском, Хойницком и Брагинском. Мы отправляемся по маршруту номер два, где радиационный фон не достигает даже единицы микрозивертов. Проходит он от КПП «Бабчин» до окраин заброшенного посёлка под названием Солнечный.

Пока «буханка» скачет по просёлочной дороге, знакомлюсь с другими участниками экспедиции. Компания собралась пёстрая. 32-летний системный администратор Игорь из Брянска – «сталкер» бывалый и приезжает в «зону» уже не первый раз.

«Третий раз приезжаю, и не надоедает, – рассказывает мужчина, – Я жалею, что летом не искупался в реке Припять. В октябре уже не поплавать, холодно, а вот летом жара была за +30. Нам лесники разрешили поплавать, но что-то никто в группе не решился на это. В реке купаться можно, кстати, она идёт выше реактора, поэтому в том месте, где были мы, вода полностью чистая. Мы вообще летом приехали в шортах и футболках, чего делать не рекомендуется. Нужно надевать облегающие вещи, чтобы частицы не попадали на кожу. Также лучше не употреблять в зоне еду и не пить воду, но этим правилом многие пренебрегают, поскольку очень сложно продержаться без еды почти весь день. Можно что-то и съесть, а можно взять пример с сопровождающих: они все восемь часов ничего в дороге не едят. Самое забавное, что возле реки Припять установлены столик и лавочки, на которых вполне можно пообедать. В будущем там вроде бы планируется открыть место для пикника. А вот что-то собирать в зоне, есть ягоды или грибы – категорически нельзя».

– А животных в зоне встречали?

– Ещё бы! Это сегодня все животные попрятались из-за дождя и холода, а летом прямо нам навстречу из лесу вышел зубр. Огромное тело размером, наверное, с «уазик». Видели зайца – так он по размеру примерно с кавказскую овчарку. Это все было возле какого-то заброшенного заводика. Правда, зубр и заяц сразу убежали – испугались человека. В зоне вообще все животные какие-то большие, но миролюбивые. Волки ещё водятся, кабаны, олени, косули.

За время нашего путешествия зверей нам не попалось, поэтому подтвердить рассказ не могу. Сопровождающие лишь показали нам на земле следы медведя, но самого мишки, к счастью, не было.

Как только речь заходит о еде, кто-то из пассажиров не выдерживает и раскладывает на столике в «буханке» походный паёк – хлеб, колбаску, воду в бутылке. Есть в трясущемся микроавтобусе – то ещё удовольствие, поэтому не все прикасаются к еде, но дело не только в этом: подсознательный страх перед невидимой опасностью в виде радиации все же присутствует. По этой причине все в группе защищаются как могут: кто-то так, словно собрался погулять по городскому парку, и ходит по «зоне» даже без перчаток, а кто-то с ног до головы укутался в костюм химзащиты, закрыв лицо медицинской маской. Особо боязливые едут в запасной одежде, которую потом безжалостно отправят на выброс. То же самое касается и лекарств: кто-то употребляет заранее йодсодержащие препараты, а кому-то абсолютно всё равно.

«Я раньше нелегально был в Чернобыльской зоне, еще до СВО, – рассказывает другой участник экспедиции, белорус Иван. – Мне предложил друг из Хойников сходить вместе. Мы нашли проводника, нелегально побывали в Припяти, посетили завод «Юпитер». Пожили там несколько дней. Честно говоря, мне не понравилось. Всё было очень просто и довольно однотипно. Школы, деревни, детские садики. Ну, жили люди и ушли. Это совсем не похоже на компьютерную игру Stalker. А вот в белорусскую зону еду первый раз».

– Почему в Белорусскую зону люди не лезут тайно?

– Суть в том, что если я в Белоруссии пролезу нелегально в эту зону отчуждения и меня поймают, то я получу штраф долларов в 200-250 минимум и большие проблемы с законом. А я, скорее всего, попадусь, потому что тут не только внутренняя охрана, но и пограничники работают. На каждой вышке камеры установлены, думаю, что и в лесу немало скрытых камер стоит – как для потенциальных нарушителей закона, так и для слежки за животными. А если бы я на Украине проник в зону отчуждения и попался бы там, то до СВО у меня максимальный штраф был бы 25 долларов. И то при условии, что я бы совсем неадекватно себя вёл. А при адекватном поведении разрешил бы вопрос долларов за десять, и никто никуда ничего бы не записал, никакого международного скандала бы не было. Поэтому раньше все ездили на Украину и добирались в Чернобыль именно оттуда, но после начала СВО этот вариант накрылся.

Одна из крупных деревень, в которой группа делает почти часовую остановку, – населённый пункт Выгребная Слобода, когда-то построенный среди болот, а теперь заброшенный. Здесь сохранились кирпичные административные здания, двухэтажная школа, а также частный сектор. В зданиях – полная разруха и тлен. Временами попадаются атрибуты прошлой жизни, например, плакаты с советскими лозунгами. Но ходить следует очень аккуратно: состояние построек крайне аварийное, у многих обвалились стены или крыша. Ещё несколько десятков лет, и оставшиеся дома окончательно превратятся в руины, а с ними уйдёт и память о быте тех, кто жил здесь когда-то.

Самое сохранившееся место в Выгребной Слободе – монумент в честь воинов Красной Армии, за которым ухаживают работники заповедника. Во времена Великой Отечественной войны в этих краях шли ожесточённые бои, а сейчас похоронены лётчики 165-го истребительного авиаполка 286-й дивизии 16-й воздушной армии Веденеев и Черствов, погибшие в октябре 1943 года.

А ещё на окраине стоит наблюдательная вышка, на которую можно залезть на свой страх и риск по пожарной лестнице. По всей зоне раскиданы такие вышки, и с некоторых даже можно увидеть тот самый легендарный реактор в центре города Припять.

Покинув Выгребную Слободу, едем дальше – в Деревню Жердное. В отличие от прошлого населённого пункта, тут кирпичных домов нет вообще, а из построек сохранились лишь избы, построенные в 1930–1960-х годах. И это единственное место за весь визит в зону, где дозиметр отчаянно запищал, почувствовав радиацию у одного из домов, поэтому деревню мы покинули без задержек.

Участок дороги между Жердным и посёлком Солнечное – самый протяжённый между пунктами маршрута. Но вдруг путь преграждает неожиданное препятствие, и это даже не вышедший из леса зубр или медведь: ветер повалил на дорогу здоровенное дерево. Казалось бы, что вариантов объезда нет, но тут на выручку приходят опыт водителя и внедорожные качества техники: «буханка» ловко спрыгивает с дороги в кювет и, петляя между деревьями, объезжает препятствие прямо через лесную чащу.

«Такое здесь бывает постоянно, – рассказывает водитель, – деревья падают из-за ветра. Но сегодня выходной день, а в понедельник его распилят и уберут».

И вот наконец агрогородок Солнечный на окраине деревни Пирки – финальная часть нашего маршрута. Отсюда до Чернобыльской АЭС – 27 километров по прямой, а до Украины и того меньше. Говорят, что украинские пограничники поставили вдоль границы столбы и уже вовсю строят забор.

В отличие от прошлых населённых пунктов, это уже полноценный посёлок со своими улицами, административным центром и десятком кирпичных жилых домов от двух до пяти этажей, но при этом не нанесённый на карты. Когда-то в центре Солнечного даже кинотеатр строили, но не успели довести дело до ума. С крыши самого высокого дома в центре посёлка отлично видно, как природа забирает себе то, что когда-то принадлежало человеку. Дороги и бывшие детские площадки заросли густой травой и едва различимы под зелёным ковром; дома утопают в деревьях, которые выросли даже на крышах, а до отдельных зданий можно пробраться только через бурелом. Особенно впечатляет местный детский сад: на покрытом мхом полу можно найти десяток кукол, изуродованных до неузнаваемости временем. Настоящий постапокалипсис.

Рассказывая о заповеднике, нельзя не упомянуть трудяг, которые работают здесь, содержат в порядке огромную территорию. А это не только учёные и биологи, но и водители, охранники, проводники, лесники, специалисты по животноводству и многие другие. Забот тут хватает и помимо приёма групп экстремалов и научной деятельности. Например, здесь занимаются животноводством, разводят лошадей, которых потом продают в Россию, Казахстан и другие страны. В заповеднике выращивают разные деревья и растенья, а также занимаются ловлей рыбы и охотой.

«У нас до СВО были активные планы по возрождению этих территорий, но по понятным причинам, из-за близости военных действий, все приостановилось, – рассказал «МК» на условиях анонимности сотрудник заповедника. – Мы смотрим за территорией, убираемся, ухаживаем. Помимо охотничьего и рыболовного промыслов у нас активно развивается пчеловодство: есть десять пасек, мед на продажу идёт. Лесничество тоже работает, а ещё мы ухаживаем за кладбищами и памятными монументами на территории зоны. В дни праздника Радоница, четыре дня в году с субботы по вторник, к нам приезжает много людей со всей Белоруссии. Достаточно взять с собой паспорт, записаться на КПП и сказать, куда ты едешь. Ну и выехать до 17:00».

–​ И они могут погулять по зоне?

– Отклониться от маршрута допустимо. Люди, например, частенько ходят не только на кладбище, но и по домам, где жили их предки. Сюда на здешний погост, и пожилых людей, которые когда-то здесь жили, частенько захоранивают. Короче говоря, работы у нас хватает.

— Сложно ли работать в заповеднике?

— Многие сотрудники попадают сюда после учебных заведений, работают вахтой. Я вот после университета, например. Поначалу было непривычно, но в итоге работаю здесь с 2010 года. Раз в год мы проходим обязательный медицинский осмотр, стаж работы идёт год за полтора, на пенсию выходим раньше на десять лет. Питание предоставляют для работников. Конечно, за здоровьем нужно следить, но в Хойниках и нет больше особого места для работы. Лесхоз, заповедник, да и всё…

–​ Слышал, что у вас тут зубры живут…

– В 1996 году нам из Беловежской пущи привезли 16 особей: 4 самца и 12 самок. В 1997 году их выпустили на вольное поселение, но с обязательной подкормкой в зимний и осенний период. Кормовой базы не хватает, поэтому они стягиваются в зубропитомник, где с ними уже работают сотрудники заповедника, кормят их. Удивительно, но сами зубры знают и помнят время своей кормёжки и приходят к нужному времени к человеку. А ещё наша территория уникальна тем, что это единственная на юге Белоруссии территория, на которой живёт лошадь Пржевальского. Эта лошадь пришла к нам в 2007 году с территории Украины, и сейчас у нас обитает около 30 особей.

Говорят, что зона притягивает. Те, кто побывал в ней хоть единожды, обязательно захотят вернуться вновь. Эту теорию удалось проверить на себе: по возвращению в Москву в душе возникло чувство какой-то лëгкой тоски и по загадочной атмосфере зоны отчуждения и по небольшим городкам Белоруссии...