Директор Института ядерной физики СО РАН рассказал о последствиях недопуска россиян к работе в ЦЕРНе

Европейский центр ядерных исследований был основан в 1954 году. Поскольку стоимость экспериментов в области физики высоких энергий высока, страны-участницы, наблюдатели ЦЕРН вносили ежегодно на создание и развитие Центра деньги, участвовали в разработках, поставляли своих специалистов.

Из России в главном проекте ЦЕРН Большом адронном коллайдере (БАК) приняли участие около 700 лучших физиков-ядерщиков, инженеров и других специалистов из 12 ведущих НИИ. Россия, несмотря на то, что никогда не считалась участником ЦЕРН (ей до последнего времени отводилась роль наблюдателя), финансировала сооружение всех четырех детекторов БАКа и самого ускорителя.

О том, что ЦЕРН прекращает с этого года сотрудничество с сотнями специалистов из России, наши ученые знали еще с сентября прошлого года. Поводом для новой волны обсуждения данного вопроса послужило недавнее выступление официального представителя организации Арно Марсолье в западной прессе. Марсолье напомнил также, что ЦЕРН больше не получает никакого финансирования от России.

– Для нас это, конечно, не новость, – говорит директор ИЯФ им. Будкера СО РАН академик РАН Павел Логачев. – Мы давно занимаемся передачей дел, европейцы ищут людей, которые заменят наших специалистов. Конечно, таких высококлассных, как наши, им не найти... Значит, какое-то время будет небольшой провал, пока они не вникнут в курс дела.

– Расскажите, что именно привнесли наши ученые в создание БАКа?

– То, что Россия внесла большой важный вклад, — это определенно. Руководство ЦЕРНа, все наши коллеги европейские это всегда подчеркивали. Судите сами, только один наш ИЯФ сделал для БАКа больше оборудования, чем любая другая отдельно взятая организация в мире!

– Что именно?

– С начала 2000-х годов мы отправили туда оборудования, общая стоимость которого тянула на 200 миллионов швейцарских франков. Это были тысячи тонн магнитов и вакуумных камер.

Наш институт отвечал за линии передачи пучков частиц от бустерного синхротрона в основной коллайдер. В итоге включили его, и с первого же раза пучок успешно пролетел, даже настраивать особо ничего не пришлось.

Вторая работа касалась сверхпроводящих элементов для БАКа, так называемых токопроводящих шин. Мы сделали их для всего 27-километрового кольца ускорителя.

– Сколько ваших сотрудников там работало?

– Больше сотни. Но нет ни одного человека, который работал бы там постоянно, как, к примеру, делали специалисты из других научных организаций. Мы один из немногих институтов, который все высокотехнологичное оборудование делал у себя, а туда привозил готовые продукты. Делали мы это специально, чтобы сохранить институт и оставить у себя технологии. В итоге сейчас мы можем сделать СКИФ (Сибирский кольцевой источник фотонов - авт.), СИЛА (проект синхротронно-лазерного излучения в Протвино — авт.). Мы имеем все ускорительные технологии благодаря работе с ЦЕРНом. Я не буду вдаваться в подробности, какие оборонные технологии благодаря той работе мы сделали в ИЯФе. Над ними работали все авторы, которые участвовали в открытии знаменитого бозона Хиггса.

– Вот вы говорите, что все сотрудники ваши возвращались, неужели не было тех, кто остался, принял там другое гражданство?

– Такие есть всегда, но их не так много. Вы знаете, почти все физики из ИЯФа проходили, как минимум полугодовую стажировку в зарубежных институтах, но большинство возвращались со словами: «В ИЯФе – лучше!».

– Чем же?

– У нас совершенно другая атмосфера: свободная, творческая, человеческая.

– Как? В «свободной Европе» нашим не хватило свободы?!

– Там руководят по принципу: «я начальник, ты – дурак». А все потому, что последние 20 лет наукой «рулят» менеджеры, как у нас сейчас, к делу и профессии имеющие слабое отношение. К тому же, если ты не коренной американец, тебе ходу там не дадут — используют и при первой же возможности выкинут. Ребята наши это понимают и не рвутся туда особо.

– Напомните, пожалуйста, что еще, кроме открытия бозона Хиггса, открыли ученые на Большом адронном коллайдере?

– Есть гораздо больший вклад, чем бозон Хиггса. Наша совместная работа на БАКе привела к осознанию того, что в его диапазоне энергий не подтверждается гипотеза о рождении так называемых суперсимметричных частиц. Эта теория, если бы она была доказана на БАКе, должна была расширить Стандартную модель (теорию, описывающую фундаментальные частицы, из которых состоит материя, – авт.), разрешить ее основные внутренние противоречия. Однако оказалось, что никаких суперсимметричных частиц в коллайдере не возникает, значит, наши подходы к расширению Стандартной модели – неправильные, значит, природа устроена по-другому.

– А как же темная материя, которой отводили роль в тех сложных двойных частицах?

– Теория о темной материи не подтвердилась. Все оказались сейчас в подвешенном состоянии. И этот отрицательный результат – тоже результат. Он позволит сейчас тысячам физиков и математиков переключиться с той парадигмы на новую, уйти из тупика. Искать и находить новые направления исследований российским ученым придется с дружественными странами.

Справка. БАК – это 27 километровый кольцевой ускоритель заряженных частиц.