«Подвесил на крючок к потолку»: страшная исповедь героини фильма о домашнем насилии

Это неудобная, больная тема. Но говорить о ней нужно, пусть и деликатно. Ведь главные жертвы этих трагедий — дети: папы больше нет, мама в тюрьме. Общество и государство должны приложить максимум усилий, чтобы им помочь и чтобы предотвратить беду в тех неблагополучных семьях, где еще это возможно. Именно об этом — кинолента, которую больше трех лет снимали в женской колонии Пермского края, где отбывала срок за убийство своего мужа заключенная Кристина. Ей достался спецприз на Всероссийском кинофестивале осужденных «Надежда», который прошел в Челябинске.

Наш обозреватель вручила приз автору фильма и поговорила с главной героиней, жизнь которой оказалось еще куда драматичнее, чем показано на экране.

Тюремные хроники одной арестантки

«Люди, когда живут вместе, становятся как одно целое, — рассказывает женщина, одетая в тюремную робу. — Не чужие. Дети его любят, мама его любит, везде его уважают. Мне казалось, что я испорчу заработанный им годами авторитет, если расскажу кому-то. И это ведь мой муж… И я молчала до того дня, как…

Солдатским ремнем он связал мне руки и подвесил на крючок к потолку. Ноги не доставали до пола, суставы вывернулись. А он говорит: «Христос висел — и ты будешь висеть. Отправлю тебя в рай». Это долго продолжалось. Он успел выкурить шесть сигарет, которые тушил о мое тело: на мне шесть дырок. Потом он ушел на кухню и вернулся с большим ножом...»

Это не просто рассказ, а страшная исповедь Кристины. Она сидит на стуле, старается говорить без дрожи в голосе.

В этом фильме — не только покаяние, но и вся ее убогая жизнь в женской колонии. Вот она очищает от снега дорожку между «запреткой» с колючей проволокой. Вот идет с общим строем осужденных в столовую. Вот говорит по телефону с дочерью, которая ждет третьего ребенка (то есть очередного внука Кристины)…

Обычные будни простой арестантки. Из радостей, кажется, только телефонная связь с домом и чаепитие в «питкомнате» — так называют помещение, где можно хранить и употреблять провизию, которую передали или прислали. Сюжет развивается вместе с изменениями, которые происходят в жизни женщины. Вот самые главные эпизоды.

Судебное заседание. Кристина участвует в нем по видео. Суд принимает решение об условно-досрочном освобождении. Кристина плачет от счастья. Звонит домой с радостной вестью, собирает вещи. Прощается с тюрьмой, которая стала ее домом на долгих девять с половиной лет (по приговору ей было назначено 11,5).

Центр для бывших осужденных. После такого огромного срока, который Кристина провела за решеткой, ей нужна адаптация. Нужно время, как выражаются некоторые, «попривыкнуть» к новой жизни на свободе. Она учится отправлять голосовые сообщения на новеньком мобильнике, пользоваться Госуслугами, одеваться «по вольному» и «по-женски», ориентироваться в городе. Она готовит пельмени (в колонии у осужденных женщин нет возможности готовить, если только они не работают на кухне, — но и там пельменей точно не бывает). И одновременно пытается «оттаять» от пережитого насилия, чтобы можно было идти в новую жизнь без обид.

Пикник. Первая встреча с дочкой и тремя внуками, которые появились на свет без нее. Кристина надеется, что у нее будет возможность нянчить самого маленького. На полянке стелют покрывало, режут овощи и фрукты, жарят шашлыки… Эти простые семейные радости Кристина открывает для себя заново.

Зритель наблюдает за ней и делает вывод: стоит быть благодарными за все, что мы имеем каждый день на свободе.

Счастье — вставать, когда сам хочешь.

Счастье — готовить то, что хочешь.

Счастье — одеваться в то, что тебе нравится.

Счастье — уединиться, когда тебе это нужно.

Счастье — гулять по улицам.

Счастье — смотреть на звезды.

Счастье — обнимать детей и внуков.

Кажется, что кинолента — и лучшая профилактика преступности, и лекарство от скуки и тоски. И что удивительно — она ведь не постановочная. То есть это настоящие «тюремные хроники».

— Идея фильма пришла не спонтанно, — рассказывает начальник пресс-службы ГУФСИН по Пермскому краю Нина Изотова. — Я выяснила, что больше 90 процентов осужденных за убийство женщин расправились со своими партнерами. И большинство из них были жертвами домашнего насилия. Мне захотелось об этом рассказать. Я общалась со многими женщинами в колониях в надежде найти «ту самую». Очень долго не могла определиться. То есть подходящих женщин на самом деле было очень много. Их истории похожи. Но мне внутреннее чутье подсказывало, что это еще не моя героиня. А как только я увидела Кристину, сразу все вопросы отпали. Я решила, что буду снимать фильм именно про нее. И с 2021 по 2024 год шли съемки, так что мы с Кристиной прошли вместе целый путь. Когда я приехала в монтажную кинолабораторию, там сказали: фильм должен быть 20-минутным. Но я убедила увеличить хронометраж хотя бы до 35 минут. И все равно пришлось вырезать очень много интересных сцен, в том числе где более подробно рассказывается про жизнь в центре реабилитации.

Нина до сих пор поддерживает отношения с Кристиной. Недавно обе приезжали в Москву на кинофестиваль документальных фильмов. Лента уже получила приз, но награда для авторов и героини была неожиданностью.

«Меня возили спецэтапом и прятали ото всех»

— Кристина, расскажите, пожалуйста, немного о себе.

— Я родилась и выросла на Кавказе, в Батуми. Мама — учительница музыки, отец — моряк дальнего плавания. Очень строгая семья, мне всё запрещали. Краситься нельзя, с мальчиками дружить нельзя, гулять только около дома... Когда я окончила школу, мне захотелось вырваться из-под опеки родителей. Старший брат забрал меня в Санкт-Петербург. Мне кажется, те, кому родители многое запрещают, потом «отрываются». И поэтому, наверное, я быстро вышла замуж — в 18 лет. Была ли это любовь с первого взгляда? Я сейчас скажу, что нет. Но тогда я думала, что да. Мы переехали жить в маленький городок в Башкирии. Я перевезла туда маму и всех родственников. Работала поваром, потом цветоводом в парковом хозяйстве. Родились дочери. Но через восемь лет мы развелись.

— Первый муж вас бил?

— Нет-нет. Он хороший человек, до сих пор мы с ним в нормальных отношениях, он поддерживает меня и детей. Но тогда я поняла, что терплю его, а не люблю. А он такого не заслуживает. Он просто не тот, кто мне нужен.

— Другой муж, в убийстве которого вас признали виновной, вам показался... тем?

— Да, мне казалось, что это именно тот, кого я искала всю свою жизнь.

— Как вы познакомились?

— Я снимала домик в частном секторе. И вот решила устроить там пикник с мангалом на свой день рождения (мне исполнялось 29 лет). Пришли друзья, знакомые. И один из них вместе с этим мужчиной — ему тогда было 44. Я сначала подумала: какой-то страшный у него вид. Высокий, большой, один глаз вроде как косит... То есть вид не отталкивающий, а именно страшный. Но когда мы разговорились, мне стало интересно. Он оказался приятным и очень умным собеседником. Много знал, начитанный. После этой вечеринки стала замечать, что он как будто случайно оказывается в тех местах, куда я прихожу. Как потом этот человек признавался, он стал за мной следить, а я тогда думала, что это всё случайные встречи. И мы общались, общались... Часами могли говорить обо всем. Он шикарно ухаживал. Всегда держал слово и был, как мне казалось, очень правильный. Уже потом я узнала, что он был криминальным авторитетом, «смотрящим» за городом.

Мы стали вместе жить и потом даже оформили официальный брак. Я не спешила, потому что не хотела «обжечься». Но я чувствовала, что хочу с ним всю жизнь прожить, и ничего другого мне не надо. Он говорил, что то же самое чувствовал. Но поскольку таким людям не полагается жениться (это не приветствуется в их криминальных кругах), то мы расписались в загсе тайно. Знали о нашем браке только дочери и моя мама, которые умеют молчать. А его мама услышала про наши официальные отношения только на суде…

— И как вам было в роли «второй половины» такого человека?

— Это накладывает определенные обязанности. Он запрещал мне работать. В доме постоянно были посетители. Мне нельзя было вмешиваться в разговоры. Я видела, как к нему идут за советом или с благодарностями. Его уважали и боялись.

Через какое-то время я узнала, что он периодически принимал наркотики. Может, слышали такое понятие — «сезонный наркоман»? На тот момент он ничего не принимал, я не видела его неадекватным. Общих детей у нас не было, но он очень любил детей, относился к моим со всей заботой. Забегая вперед, скажу, что моя средняя дочь мне долго не могла просить того, что произошло.

— С какого момента он стал поднимать на вас руку?

— К нему стала приходить молодежь и приносить новые синтетические наркотики — вроде как в знак благодарности, из уважения: «Сережа, попробуй». Он пробовал, а сверху еще алкоголь… И становился неадекватным.

— А вы пытались его остановить?

— Да, но он говорил: «Я сам знаю что делаю. Я же нормальный. Я могу в любой момент остановиться. Я же много лет ничего не употреблял, не хотел. А сейчас я хочу. И это недолго будет».

И мне как будто нельзя было ему сказать ничего против. А он меняться на глазах стал, превращаться в совершенно другого человека. В сумасшедшего.

Я уходила от него к дочери, но у нее семья, молодой муж. Уходила к матери, но она считала: раз вышла замуж, надо жить.

— В полицию обращаться было бесполезно?

— Конечно. Ну вы сами понимаете, что они его отлично знали.

— Уехать в другой город?

— У меня не было денег. И я не хотела оставлять маму и детей.

— А если по-мирному уговорить на развод в моменты, когда он был адекватным?

— Я собиралась так сделать, но не успела.

В тот день, когда все случилось, он совсем потерял рассудок. Подвесил меня на ремнях к потолку. Бляшка врезалась в вену, боль была нестерпимая. Я висела часов шесть и молила Бога о смерти. Он тушил о мое тело сигареты, тыкал мне в затылок чем-то острым, как будто искал способы причинения новых видов боли... Ушел за ножом. Когда вернулся, я думала: только бы одним ударом, чтобы я больше не мучилась. И тут в дверь позвонили. Он срезал ремни, я упала на пол. А сам пошел открывать дверь. Оказалось, пришел к нему за помощью парень, который освободился 14 дней назад. И он увидел эту картину — как я лежу в крови. Этот парень стал говорить: «Что ты делаешь? Весь город знает, какая у вас любовь». А у мужа галлюцинации: ему показалось, что Николай Угодник прилетел. И он говорит ему: «Помоги ее отправить к Христу, чтобы это в мучениях произошло, а то она к дьяволу попадет».

— И что дальше?

— До сих пор точно никто не знает, кроме того парня. Могу предположить, что убийца встретился с убийцей. По их законам, выжить мог только один.

Я потеряла сознание и не знаю, сколько все длилось. Когда пришла в себя, услышала один голос. Подумала, что выжил кто-то один, но не могла понять кто.

— То есть это не вы убили мужа?

— Нет. Но мне вменили соучастие. Изначально тот парень рассказывал все как было, но потом он поменял показания. Видимо, ему сказали — иначе убьют. По новым показаниям, убила якобы я.

Можете себе представить, что такое — убить криминального авторитета. Меня когда возили спецэтапом, перекрывали дороги. В СИЗО держали в отдельной камере, потому что был велик риск, что со мной расправятся, и я не доживу до суда. Были угрозы, много всего было. А потом все узнали, что я являлась официальной женой. В криминальном мире прошло распоряжение: «Оставить ее в покое, это дела семейные».

— Но обвинения с вас не сняли?

— Нет. Я прошла полиграф, чтобы доказать свою невиновность. Но это не помогло. Ничего не помогло. Прокурор запросил 17 лет лишения свободы. Помню, что три дня до приговора была в некой прострации. И когда суд назначил 11,5 лет, возникло даже облегчение — все-таки не 17.

— Как вы жили за решеткой?

— В колонии всем приходится нелегко, но важно оставаться человеком и не деградировать. Найти занятие по душе, работать, читать... Я поняла, что не нужно общаться со всеми подряд, избегала токсичных людей. Как говорил Омар Хайям, быть лучше одному, чем вместе с кем попало. И я не сдалась. Верила, что выйду. И вот вышла. Сейчас я живу лучшую свою жизнь.

— Что вы имеете в виду?

— Меня поддержали. В первую очередь в Центре для бывших осужденных, а потом моя подруга. Я жила у нее. Устроилась на автомойку. Здесь хорошие условия. Мы работаем вдвоем, так что, можно сказать, автомойка наш маленький бизнес. Ее владелец оказался очень хорошим человеком, он проникся моей историей, дал мне 300 тысяч (буду возвращать потихоньку), на которые я купила домик с участком. Я мечтала о кошечках, собачках, цветах... У меня все это теперь есть! Купила цыплят, буду разводить. Я радуюсь каждому дню, что наступает, и за все благодарю Бога.

— Какой урок вы извлекли из своей трагичной истории?

— Поняла, что в первую очередь нужно уважать себя. Не стоит молчать и скрывать проблемы, а следует принимать меры. В каждой ситуации эти меры будут отличаться, но нельзя допускать вседозволенности и надеяться, что человек исправится. Это вряд ли произойдет.

Историю про Кристину узнали жертвы домашнего насилия. Одна из них рассказала, что остановилась в шаге от рокового поступка: хотела убить мужа, а потом себя. Ей помог Центр для жертв домашнего насилия, телефон которого она нашла в Интернете. Женщина в итоге ушла от мужа. Сейчас они развелись, поддерживают хорошие отношения. Дети проводят время с обоими родителями. И главное — все живы.