«Неприятно, но не критично»: эксперты оценили санкции США против российских нефтяных компаний

Как сообщила пресс-служба американского Минфина, Управление по контролю за иностранными активами (OFAC) ввело дополнительные санкции в связи с «отсутствием у России серьезной заинтересованности в мирном процессе». В пресс-релизе сказано, что активы и имущество этих компаний в США, а также во владении или контроле лиц из США заблокированы. Как предупредил Минфин, американцы, помогающие обходить рестрикции, понесут уголовную ответственность. А «иностранные финансовые учреждения, осуществляющие или способствующие проведению значительных операций либо оказывающие какие-либо услуги, связанные с военно-промышленной базой РФ, также рискуют попасть под санкции OFAC».

Ведомство Скотта Бессента выдало стандартную для таких случаев лицензию на сворачивание операций до 21 ноября, с условием, что платежи санкционированным структурам должны зачисляться на заблокированные счета. Также в срок до 21 ноября Минфин предписывает осуществить выход из ценных бумаг обеих компаний. Как отмечает Bloomberg, речь идет о двух крупнейших производителях нефти в РФ. Доля первого в мировой нефтедобыче составляет около 6%, в российской – 40%; ему принадлежат 13 НПЗ и более трех тысяч АЗС. На долю второй компании приходится примерно 16% добычи в стране. Вместе они обеспечивают почти половину национального экспорта сырой нефти и четверть налогов в федеральный бюджет от нефтегазовой отрасли.

О долгосрочных последствиях меры судить сложно, но «в моменте» кое-что произошло: в ответ на санкции цены на нефть марки Brent превысили $64 за баррель, поднявшись с $63,33.

«Масштабных негативных эффектов для российского нефтяного сектора ждать не приходится, – говорит вице-президент Ассоциации экспортеров и импортеров Артур Леер. – Для самих компаний это событие неприятное, но не критическое: подобные меры уже вводились в январе 2025 года, еще администрацией Байдена, и отечественные нефтяные гиганты успешно адаптировались к новым условиям. В большей степени ограничения затронут вторую компанию, поскольку у нее больше зарубежных активов с долей участия свыше 50%, на которые могут распространиться блокирующие меры. При этом сами санкции носят скорее политико-экономический характер: речь идет о контроле над пакетами акций и участием в капитале, а не о полном прекращении производства».

Это чревато дополнительными издержками, связанными с необходимостью создания новых схем взаимодействия и посреднических звеньев, что может снизить маржинальность, но не поставит под угрозу функционирование отрасли. Что касается потенциальной реакции главных покупателей, прежде всего Китая и Индии, здесь вероятны скорее репутационные, нежели экономические потери. Российская нефть занимает слишком значительное место в мировой энергетике, чтобы ее поставки могли быть заблокированы. По словам Леера, полное прекращение экспорта привело бы к глобальному энергокризису, чего Вашингтон и его союзники, очевидно, не допустят. Сложности могут появиться при реализации отдельных контрактов, однако стратегическое сотрудничество Москвы с азиатскими партнёрами продолжит развиваться. И Китай, и Индия демонстрируют устойчивый интерес к увеличению поставок и углублению энергетического взаимодействия, невзирая на санкционное давление.

«А то, что котировки Brent превысили $64 за баррель, отражает обеспокоенность участников рынка возможными перебоями в поставках и увеличением транзакционных издержек, – резюмирует Артур Леер. – Дальнейшая динамика будет зависеть от того, какие решения подсанкционные компании примут для минимизации последствий. Отечественный нефтяной сектор уже доказал способность сохранять устойчивость и находить новые точки роста даже в условиях жестких ограничений».

По словам эксперта Финансового университета при Правительстве РФ Игоря Юшкова, ситуация создает непосредственные сложности не государству и нефтегазовому сектору РФ, а конкретно двум компаниям. При продаже сырья, при бронировании (фрахте) танкеров им придется выстраивать длинные, изощренные цепочки из всевозможных посредников, чтобы «запутать следы». Это означает дополнительные затраты в операционной деятельности и меньшую прибыль. Соответственно, сократятся объемы поступающих в бюджет налогов на прибыль, хотя какие-то радикальные потери маловероятны. Как напоминает собеседник, аналогичные январские санкции США в отношении двух других российских производителей почти на отразились на их финансовых показателях: компании нормально работают, экспортируют нефть и нефтепродукты, при этом неся неизбежные издержки в отдельных проектах.

«Будут ли и дальше покупать нашу нефть? Думаю, да, – рассуждает Юшков. – Хотя сейчас и Reuters, и Bloomberg пишут, что, мол, Индия, поддавшись давлению со стороны Трампа, принципиально отказалась от нее, а индийские НПЗ приступили к сокращению закупок. Но что такого невероятного Вашингтон может посулить Нью-Дели, чтобы там смирились с потерей наиболее выгодного для себя предложения в виде 1,6-1,7 млн баррелей российской нефти в сутки? Кроме того, самой России будет абсолютно некуда перенаправить эти объемы в случае реализации такого сценария. Если только в Китай, да и то под вопросом. Значит, нам придется сокращать добычу на какое-то время, что неминуемо вызовет рост цен на мировом рынке. Если они уйдут выше $100 за баррель, в США подорожает топливо. Готов ли Трамп к проявлениям массового недовольства в своей стране, захочет ли рисковать политической карьерой? И ради чего?»