Востоковед Маслов объяснил, почему Китай стал крайне сложным партнером для России

«Мы им - нефть и газ, они нам - оборудование»

-Насколько верен тезис, что за последние два года Китай превратился в основного торгово-экономического партнера России?

-Так и есть. По данным официального Пекина, годовой двусторонний товарооборот сегодня выше $240 млрд, мы говорим о $220 млрд. В любом случае, это очень серьезно. Более того, Россия поднялась и в китайском рейтинге: если еще пять-семь лет назад она занимала в общем товарообороте Китая менее полутора процентов, то сегодня – 4%. Показатель видится скромным, однако налицо более чем двукратный рост. К сожалению, недостаточен объем инвестиций, которые почти не растут. Исторически и в России, и в Китае делали упор именно на торговое сотрудничество, а не на инвестиционное. Проблема еще и в следующем: основная номенклатура товаров не меняется десятилетиями – сегодня она практически такая же, как году в 1995-м или 2000-м. Мы им поставляем нефть, газ и лес, они нам – технологическое оборудование. Соответственно, задача в том, чтобы не просто наращивать торговлю, а диверсифицировать ее. Отчасти процесс идет, например, Китай стал крупнейшим покупателем российской агропромышленной продукции - зерна, рапса, кукурузы, муки, сои. Хотя в прежние годы сам поставлял все это в Россию.

Мы также пытаемся нарастить сотрудничество в сфере высоких технологий: проводим совместные исследования, создаем научные лаборатории. Все это тоже должно приносить доход. Но здесь дела идут не столь удачно, как хотелось бы. России пока далеко до США, которые очень хорошо взаимодействуют с Китаем в области инженерного оборудования, совместных разработок.

-Китай принципиально не хочет инвестировать в российскую экономику, это его позиция?

-Корни проблемы уходят в прошлое. Китай крайне избирателен и щепетилен в вопросе инвестиций: он довольно стабильно вкладывает деньги лишь в несколько сфер, действуя так во всем мире. Во-первых, это энергоносители, и здесь крупнейшие капиталовложения в России с его стороны связаны с проектами «Ямал-СПГ» и «Арктик СПГ-2». Во-вторых, Китай инвестирует в крупные, международно-раскрученные бренды, например, он купил компании Volvo, IBM. Здесь России похвастаться нечем, поскольку у нас практически нет национальных марок сопоставимого масштаба. В-третьих, Китай вкладывает средства в транспортную инфраструктуру, скажем, в железные дороги. Но с условием, что сам их контролирует. На это мы не идем. Еще одна серьезная проблема: российские инвестиционные проекты в глазах Китая очень плохо «упакованы», то есть, имеют слабое экономическое обоснование и неясные перспективы с точки зрения конечной отдачи. Китайские инвесторы не воспринимают их всерьез, и рисковать не желают.

«Недоверие иррационального свойства»

- Насколько за последние два с лишним года после начала СВО изменились отношения между двумя странами в человеческом плане, на уровне менталитета и психологии, а не деловых связей?

- Сегодня в России явно серьезнее относятся к Китаю. До тех пор, пока эта страна не стала для нас партнером номер один, никто особо не пытался понять, как она устроена, чем живут ее люди, как с ними следует общаться. Сегодня иная картина. Показательно, что десятки российских корпораций устраивают переобучение своего персонала именно по теме культурных коммуникаций с Китаем. Кроме того, на бытовом уровне россияне воспринимают большого восточного соседа как союзника. Согласно соцопросу, проведенному в 2023 год, 75% респондентов видят в Китае политического союзника и надежного партнера РФ. О Западе в том же духе высказываются меньше 5%. Плюс, вырос интерес к китайской культуре и истории, к обучению в КНР, куда сегодня идут потоки российских студентов. Отдача обязательно произойдет, хотя и не сразу.

Вместе с тем, в нашем менталитете присутствует и некий «китайский алармизм» - недоверие иррационального свойства. Вот не доверяю и всё. Это хорошо видно по высказываниям в интернете, абсолютно бездоказательным, типа «Китай хочет захватить российский Дальний Восток». Еще один весьма примечательное, но небезобидное обстоятельство обусловлено естественной реакцией российского рынка на стремительное повышение статуса двусторонних связей. Создаются целые институты, центры, состоящие из людей случайных, без практического опыта. Эти «специалисты» никогда прежде с Китаем не работали (в лучшем случае – с Европой), а теперь пытаются давать экономические советы другим в агрессивном стиле инфоцыган.

-А как сами китайцы стали относится к России и россиянам?

-Эмпатия, сопереживание – вот чем можно охарактеризовать их отношение к нашей стране. Это проявляется на самых разных уровнях - и в публикациях в соцсетях, и на официальных переговорах. Общественное мнение в Китае сегодня в целом пророссийское. Китайцы абсолютно искренне считают, что Россию обижают и не ценят, и что, начав СВО, та пошла на вынужденный шаг. Порой звучит мысль: в то время как Россия защищает себя с оружием в руках, Китай терпит оскорбления от США.

Но есть и вещи, которые их откровенно расстраивают. Например, им кажется, что мы не умеем управлять своей экономикой, грамотно распоряжаться ресурсами – финансовыми, природными, человеческими. От китайских представителей нередко можно услышать: давайте мы приедем, построим дороги, дома, предприятия, наладим управление. То есть, они не понимают некоторых наших тонкостей. В любом случае, интерес к России заметно возрос, в Китае увеличилось число школ, где преподают русский язык.

«Не кризис, а дисбаланс»

-Насколько уверенно сейчас себя чувствует китайская экономика? Периодически возникают разговоры о замедлении темпов ее развития, возможной стагнации и даже кризисе.

-Некоторое торможение действительно происходит, хотя в целом экономика чувствует себя неплохо, показав в первом квартале +5,4%. Масса явлений связана с проблемами роста: поскольку в прежние годы экономика Поднебесной росла очень быстро, многие люди привыкли богатеть. Так что нынешняя ситуация чревата не столько чисто экономическим негативом, сколько социальной напряженностью. Кроме того, китайский рынок ритейла долго и сложно восстанавливается: поскольку людей очень напугал коронавирус, они много денег держат в банках, а не вкладывают в покупки. Правда и то, что рынок недвижимости рухнул: не оправдались ожидания застройщиков, что население будет активно покупать жилье. Все это признаки не кризиса, а дисбалансов в экономике. Правительство сейчас пытается их устранить, создавая новые стимулы для развития, например, уменьшая налоги.

Ряд других сдерживающих факторов связан с уходом из страны многих американских инвестиционных компаний (перебравшихся в основном в Индию и Вьетнам) и сокращением китайского экспорта в США и Европу. На американских предпринимателей оказала влияние антикитайская риторика на Западе: они, в частности, боятся, что завтра-послезавтра Пекин войдет в столкновение с Тайванем, и их бизнес в Китае пойдет прахом. Серьезный ущерб китайской экономике наносят заградительные пошлины, которые Вашингтон продолжает вводить в отношении китайских экспортных товаров. Накладывая их на поставки электромобилей, литиевых аккумуляторов, солнечных панелей, полупроводников, стали, алюминия, редкоземельных элементов. И при этом – оставаясь крупнейшим торговым партнером Пекина. Плюс, в Китае происходит серьезное старение населения, сокращение его численности. По отдельности ни одно из этих обстоятельств не является критическим, но в совокупности они создают некую опасную массу.

-Каков потенциал дальнейшего расширения торгово-экономического взаимодействия между Москвой и Пекином. Каких сфер это может коснуться?

-Отдельная история - сырьевой экспорт. В России надеются, что газовый проект «Сила Сибири-2» заработает в течение нескольких лет, хотя у сторон явно разные взгляды на его перспективы. Надо понимать: если будет принято решение о запуске, отдачу его участники получат не сразу, а через три-четыре года в лучшем случае. Все-таки газопровод надо еще построить. Значительно лучше обстоят дела с поставками в Китай российской агропромышленной продукции – не только зерновых, но и охлажденного мяса, да и вообще всего съестного. Эта сфера имеет колоссальный потенциал роста. Мы поставляем органически чистые продукты, включая бутилированную байкальскую воду. На китайском рынке очень хорошо воспринята российская натуральная косметика из серии «чистых линий», продукция фарминдустрии.

«Банки Китая боятся вторичных санкций»

-А что может нам в перспективе поставлять Китай, помимо технологического оборудования, автомобилей?

-В прошлом году Россия закупила у Китая 900 тысяч автомобилей. Задача теперь – создавать совместные предприятия, локализовать выпуск этих моделей у себя, чтобы производить самим на базе китайского опыта. Далее, нужны инвестиции в совместные агрокомплексы на территории РФ, чья продукция идет в Китай. Еще один момент связан с российским профицитом в двусторонней торговле (больше продаем Китаю, чем покупаем), в результате чего у нас накапливается огромное количество юаней. Соответственно, появляется возможность не просто покупать китайскую продукцию, но выходить самим на его рынки, работать там, внутри. Как это сделали несколько российских инвестиционных компаний, частично заместивших американских инвесторов. Раньше такого просто не было.

В-общем, потенциал есть, однако для его реализации нужен совсем другой уровень знаний. Торговля – это в основе своей простые операции, инвестиционное сотрудничество сопряжено с куда большими сложностями. Здесь с нашей стороны мало специалистов, да и китайские партнеры не так хорошо знают российский рынок.

-Неприятный осадок оставляет история с отказом китайских банков обслуживать российские платежи. Почему так происходит, и что можно с этим поделать?

-Объяснение простое: банки Китая очень боятся вторичных санкций, и это системное явление. Платежи, которые проходят через пятерку крупнейших кредитных организаций страны, измеряются сотнями миллиардов долларов ежегодно. Если хотя бы один из банков подпадет под санкции, тем более, будет отключен от SWIFT, китайская экономика потерпит колоссальный урон. Разумеется, Китай не хочет коллапса своей торговли с Америкой, заместить которую Россия не в состоянии в силу разных масштабов. Китайская сторона дипломатично предлагает нам использовать для расчетов свои банки второго-третьего эшелона, но это временное решение проблемы. Чтобы решить ее кардинально, нужно дождаться завершения горячей фазы СВО, когда и Пекин, и Вашингтон будут по-другому смотреть на ситуацию. Плюс, нашим финансовым регуляторам - Банку России и Народному банку Китая - надо создавать замкнутую платежную систему: технически обе стороны готовы к этому, дело – за политическим решением.

«Человек без улыбки не должен открывать торговую лавку»

-За последние два года юань перестал быть экзотикой на российском валютном рынке, бизнес все больше расчетов проводит в китайской национальной валюте. Не грозит ли это России попаданием в зависимость от юаня, как это было относительно недавно с долларом?

-От юаня зависимости не будет, а вот от китайской экономики, на которой он держится, – вполне возможно. Если в ближайшие пять-семь лет Россия не решит вопрос реиндустриализации и повышения технологичности производства, то ей придется постоянно закупать в Китае оборудование. Этого не произойдет в случае удачного замещения каких-то сфер, связанных с технологиями, с автопромом.

-Распространен взгляд на Китай, как некоего бездушного, холодного, рассудочного монстра, который стремится выжать из России все соки (прежде всего, энергоресурсы), и ничего не дать взамен. Есть ли здесь некая доля истины?

-Частично соглашусь: Китай крайне сложный партнер, на вещи он смотрит максимально прагматично. Но такой подход у него ко всем, не только к России. Проблема в том, что мы привыкли иметь дело с западными государствами. И когда из уст китайских представителей раздаются заверения в «дружбе без границ», а затем эта риторика сменяется жестким прагматизмом в делах, российским бизнесменам и политикам начинает казаться, что где-то их обманули. Но любой специалист напомнит: китайцы всегда говорят красивые слова, как это принято на Востоке. Есть китайская поговорка, согласно которой человек без улыбки не должен открывать торговую лавку. Так что речь идет исключительно о здоровом торговом меркантилизме.

У Китая ведь есть свой интерес в России, который не сводится к поставкам нефти и газа. Мы поддерживаем практически все его политические инициативы, и, если по каким-то причинам не станем этого делать, наш партнер окажется один на один с «коллективным Западом». А его там, мягко говоря, недолюбливают. Перспективы двусторонних отношений я оцениваю позитивно, главное – не строить иллюзий, смотреть на дела, не всегда верить словам и красивым формулировкам. В ближайшие 10-15 лет (дальше заглядывать сложно) Китай, безусловно, будет оставаться для России ключевым торговым партнером и политическим союзником.