Прозаик и драматург Юрий Поляков рассказал, какая судьба ждет театр Шиловского после смерти его основателя

- Я начал сотрудничать со Всеволодом Николаевичем еще когда он из своего курса во ВГИКе формировал труппу будущего театра, руководил студенческими выпускными постановками. Тогда они поставили мою пьесу «Одноклассница». Постепенно на моих глазах студенческий коллектив превратился в студию, которая обрела собственное помещение в Столешниках. И стала в итоге одним из самых интересных и живых театров Москвы — говорю это не потому, что там три пьесы мои идут, а потому что так зрители отзываются на репертуар. Но с Шиловским нам всем повезло — он был последним настоящим МХАТовцем, носителем этой культуры. В последние месяцы Всеволод Николаевич чувствовал себя плохо, приезжал в театр буквально из под капельницы, но играл главные роли в спектаклях, очень «затратные» - нам нем постановки держались.

- В том числе главная роль была у него в «Ожидании сердца» по вашей пьесе.

- Да, там он играл Олег Алапаева, президента фирмы «Цветметсплав», который тяжело болен по сюжету и готовится к пересадке сердца. На зрителя это производило колоссальное впечатление — Шиловский жил театром и своими ролями.

Поэтому летом, чувствуя, что здоровье начало его подводить, Всеволод Николаевич (хотя он был бодр и деятелен для своего возраста — все-таки ему шел девятый десяток!) - предложил мне и Павлу Николаевичу стать соучредителями. Мы приняли это предложение, но теперь соучредителей осталось двое.

Конечно, театр должен жить, развиваться, что потребует наших усилий и поддержки правительства Москвы, на которую мы очень надеемся.

- В последние дни вы виделись со Всеволодом Николаевичем, может быть, созванивались?

- Последние недели я был в разъездах, но дней пять назад мы созванивались. Было понятно, что ему становится все хуже и хуже, но он держался, советовался по репертуару, продвижению театра и так далее. А виделись мы дней двадцать назад.

- Случались ли эпизоды со-творчестве, когда Всеволод Шиловский как художественный руководитель брался за ваши тексты, что называется, с красным карандашом — что-то убирал, что-то предлагал переделать?

- Один из принципов МХАТА им. Горького — уважительное отношение к авторскому тексту. Это не идет ни в какое сравнение с традицией «Новой драмы», когда в театр приносится драматургический материал, по сути — набросок, а не готовая пьеса, а дальше из этого лепится, что слепится. Нет, Шиловский любил меня как драматурга и бережно относился к тексту, сокращения, связанные с хронометражем, согласовывал со мной или предлагал сделать самому. При этом в трактовке пьесы Шиловский мог себе позволить самые неожиданные ходы — например, пообещал мне сюрприз в «Однокласснице». Он заключался в том, что в спектакле вместо матери героя, тяжело раненого воина-афганца, возник отец. Его сыграл Шиловский. Когда я это увидел, подумалось: как же мне самому в голову не пришло, что мать — обычное решение, а отец — гораздо более драматургически оправданное. Такие вмешательства в текст со стороны Шиловского были и я их всячески приветствовал.

- Юрий Михайлович, театру после ухода его основателя придется менять название и становиться театром имени Шиловского?

- Так и будет. Тем более что в России театры получают имена и менее значительных деятелей культуры. Что это будет Московский драматический театр им. Шиловского, у меня нет никаких сомнений.