Маяковский и Щен: история большой дружбы

Загадка императорской левретки

Пожалуй, одна из первых картин с собакой, которая всплывает в памяти, это знаменитый портрет Екатерины II на прогулке в Царскосельском парке Боровиковского. В центре зрительского внимания фигура императрицы, но можно ли не заметить этот преданный взгляд левретки на свою хозяйку?

История оставила для нас небольшую загадку, связанную с собакой на этой картине. Традиционно считается, что здесь изображена императорская собака по кличке Земира, но на момент создания картины прошло уже десять лет, как эта любимица убежала на радугу. По другой версии, хвостатую героиню этого портрета звали Герцогиня. Доподлинно узнать имя собаки нам, наверное, уже не посчастливится. Но зато известна история, откуда у императрицы взялись эти красавицы.

Первых английских левреток императрица получила в подарок от врача барона Димсдейла, который приезжал в Российскую империю для введения прививок от оспы. Вернувшись на родину, он отправил Екатерине II хвостатые подарки — Тома Андерсона и Дюшес. Родословную собак можно проследить по письмам Екатерины II — она часто упоминала о них в переписке. Сэр Том Андерсон прожил 16 лет, а его потомство поселилось в семьях Волконских, Орловых, Нарышкиных. Несколько его лохматых отпрысков отправились в Версаль.

У собак был свой собственный паж, который за ними присматривал. Их колыбелька, обитая атласом, стояла в спальне их хозяйки. А выгуливать своих любимцев в Царском Селе Екатерина II предпочитала сама. Свой покой Том Андерсон, Земира и Дюшес обрели в Екатерининском парке у основания Пирамиды. На собачьих могилках раньше были доски из белого мрамора с эпитафиями. Причем эпитафию для Дюшес написала сама Екатерина: «Под Камнем сим лежит Дюшесса Андерсон, которою укушен искусный Роджерсон».

Хвостатый «глава семьи» Третьяковых

Менее очевидная «музейная собачка» сидит на переднем плане работы Николая Третьякова «Утром на даче» — не каждый знаком с этой картиной, и далеко не все знают, что сын Сергея и племянник Павла Третьяковых, основателей Третьяковской галереи, тоже занимался живописью, причем делал это довольно талантливо.

Николай Сергеевич окончил юрфак Московского университета, с 28 лет избирался гласным Московской думы, а еще был секретарем Московского общества любителей художеств. Он должен был стать управляющим галереей после отца и дяди, но его жизнь рано оборвалась.

Обучался мастерству живописи Николай Третьяков в Московском училище, где числился вольноприходящим в классе Перова, Поленова и Прянишникова. В те годы он дружил с дочкой Льва Толстого Татьяной, Валентином Серовым, с которым арендовал общую мастерскую. Он был одним из организаторов рисовальных вечеров, в которых участвовали Суриков, Поленов, Маковский и другие звезды живописного небосклона.

В 1896 году Николай Сергеевич принес в дар галерее работу «За чаем», которая больше известна как «Утром на даче». За нее он получил большую серебряную медаль. Здесь семья художника — супруга Александра Густавовна, воспитательница детей, двое малышей — дочь Александра и сын Сережа. Среди сидящих за столом не хватает только главы семьи. Видимо, его место и занял четвероногий друг, который «чаевничает» со всеми наравне как полноправный член семьи. На нем сосредоточено внимание всех героев полотна — Саша кормит песика с руки, а остальные наблюдают эту трогательную сцену с некоторым напряжением (собаке не место за столом? Или боятся, что может произойти беда?), но все же не противятся происходящему. А маленький Сереженька выглядит расстроенным. Может, огорчился, что не он кормит шерстяного любимца, а сестра?

Шаляпинские любимцы

Гуляя по Кисловодску, сложно пройти мимо знаменитой Дачи Шаляпина, где неподалеку от входа в дом стоит очаровательный памятник Федору Ивановичу. В руках у певца любимая собачка Булька — французский бульдог. Маленький черныш появился в семье в 1911 году и всюду сопровождал Шаляпина. Говорят, пес был очень умным и даже приносил хозяину утреннюю газету. Есть один хрестоматийный фотоснимок Федора Ивановича с Булькой, где песик трогательно положил лапку на плечо «папы» — обнял.

Шаляпин был известным собачником, и у него был еще один французский бульдожка, беленький. Звали его Ройка. Именно он и запечатлен на знаменитой картине Бориса Кустодиева «Портрет Ф.И. Шаляпина», которую по праву считают одной из вершин творчества художника. Глядя на нее, ни за что в жизни не подумаешь, насколько тяжело мастеру далась работа над двухметровым полотном, ведь от картины веет праздником, радостью, светом…

Кустодиев решил изобразить певца в полный рост — отсюда и гигантский размер полотна. Но проблема была не только в этом. Работа над картиной развернулась в небольшой комнате художника, где почти двухметровому Шаляпину, откровенно говоря, было тесновато. Но и не это главная проблема. Художник в те годы уже был прикован к инвалидному креслу и не мог вставать. Верхнюю и нижнюю части портрета писал в положении полулежа, подрамник с холстом, закрепленный на потолке, он расписывал, как плафон. Продумали даже специальную систему, чтобы мастер сам мог регулировать наклон холста: на потолке установили специальный блок на веревке с грузиком. Так что полотно с атмосферой праздника на самом деле большой творческий подвиг художника.

Бульдожка на портрете появился по желанию Шаляпина. Ройка тоже был умным, дрессированным, знал команды. Говорят, что падал замертво, когда Федор Иванович говорил «Городовой!». Но модель из Ройки была беспокойная и суетная. Из положения помогла выйти… кошка! На картине видно, как пес внимательно, с неподдельным интересом смотрит вверх. Добились взглядов и позы от Ройки благодаря кошке, которую посадили на шкаф.

Кстати, на самом деле хозяином Ройки был не Федор Иванович, а его дочь Марина. Отец подарил ей пса на день рождения. И она тоже изображена на полотне — слева внизу, в черном пальто и с обезьянкой в руках.

Охотница Шумка Кустодиева

Жизнелюбие и радость, которые исходят от картин Кустодиева, видно невооруженным глазом. И все это — вопреки. Вопреки тяжелой болезни, вопреки смерти третьего ребенка от менингита… Кажется, что в этом мире он выбирал видеть только хорошее. И спасение он находил не только в своей стране Кустодии, но и в семье. Подтверждение тому — многочисленные изображения жены и детей. Особенно он любил писать свою дочь Ирину.

Знаменитый «Портрет Ирины Кустодиевой с собакой Шумкой», написанный в 1907 году, показывает двухлетнюю дочку художника. Краснощекая девочка в белом платьице держит в руках яркий букет синих цветов, улыбается. А рядом с ней пес, размером почти с ребенка. Это любимица семьи Шумка. Борис Михайлович до своей тяжелой болезни, которая приковала его к инвалидному креслу, увлекался охотой, собак в связи с этим тоже очень любил, и Шумка частенько сопровождала его на этом занятии.

Портрет Ирины с Шумкой писали в «Теремке» — так в семье называли дачу в Маурине (Костромская губерния). Уже во взрослом возрасте Ирина вспоминала, что Шумку на время работы привязывали ремнями к стульям, и собака засыпала прямо сидя в этой позе. А ребенка во время сеансов развлекали сказками, которые «мама читала до хрипоты».

У Шумки судьба трагическая — зимой собаку загрызли волки, и вся семья долго горевала по своей хвостатой любимице.

Щен большой и маленький

В последнее время к авангарду особенный интерес у публики и ученых, в связи с чем наконец-то стали часто говорить о Маяковском не только как о поэте, но и как о художнике. Конечно, Маяковский-живописец не обрел той славы, какая есть у Маяковского-поэта. Но «Окна РОСТА» знают все, а ведь его художественное дарование этим не ограничивалось, обретая жизнь на картинах и — трогательно — в рисунках, сопровождавших письма.

Маяковский, который в глазах многих предстает человеком грубым и резким, собак любил неистово, не скрывал и даже подчеркивал это в своем поэтическом творчестве. Хрестоматийный пример прячется в поэме «Про это»:

«Я люблю зверьё.

Увидишь собачонку —

тут у булочной одна —

сплошная плешь, —

из себя

и то готов достать печёнку.

Мне не жалко, дорогая,

ешь!»

Особенной любовью был одарен Щен, которого Маяковский и Брики случайно нашли во время весенне-летнего отдыха. По пути к речке вдруг услышали писк — «грязный комочек» тыкался носом им в ноги. Щенок оказался ничей, поэт положил его на свою огромную ладонь и унес домой, где малыша выкупали, высушили, накормили молоком с хлебом. То был 1920 год, когда с продуктами было нелегко. И оказалось, что новому жильцу дома скормили весь ужин, рассчитанный на супругов Брик и Маяковского. Крохе дали незамысловатую кличку Щен. С ним поэт ходил вместе все лето плавать на речку и за грибами (которые тоже вместе потом ели).

Позднее выяснили, что мать Щеника — сеттер, а кто отец, неизвестно. Песик рос рыжим, с длинными кудрявыми ушами и темным носом, нехарактерно длинным для породы.

«Каждый из нас по-своему лошадь», — писал Маяковский в «Хорошем отношении к лошадям». Но сам поэт был, пожалуй, «по-своему» Щен. Брик писала, что Маяковский и их любимец были похожи друг на друга: «Оба — большелапые, большеголовые. Оба носились, задрав хвост. Оба скулили жалобно, когда просили о чем-нибудь, и не отставали до тех пор, пока не добьются своего. Иногда лаяли на первого встречного просто так, для красного словца». Так и Маяковского дома стали называть Щеном, а он в свою очередь в письмах и телеграммах подписывался «Щен». Часто вместо подписи был рисунок Щена — так малыш поселился не только в их доме, но и в переписке Маяковского с Брик.

Но и нарисованный Щен не был просто собакой, он проживал все ту же жизнь, что и его автор, — путешествовал по Парижу и Мексике, пересекал Атлантический океан, а однажды лежал больной и грустный.