Покупали, переиздавали, переписывали от руки: 200 лет назад вышла первая глава «Евгения Онегина»

«На последней странице первой тетрадки в рамке напечатано: «Продается в книжном магазине Ивана Васильевича Сленина у Казанского моста по 5 рублей, а с пересылкою — по шесть рублей».

— Какой тираж был у стартового выпуска?

— 2400 экземпляров. Как писал Александру Сергеевичу Плетнев, он «условие заключил со Слениным (издателем), чтобы он сам продавал и от себя отдавал кому хочет на комиссию. Кроме него ни с кем счетов иметь не буду. За это он берет по 10%, то есть нам платит за книжку 4 рубля 50 копеек.

— Пять рублей — это абстрактная сумма для нас сегодня, но, насколько я знаю, в 1829 году фунт табака в столице стоил три рубля. То есть цена не запредельная. А сколько за такую книжку придется выложить сегодня?

— Об отдельной тетрадке говорить сложно — как правило, все ищут полный комплект из восьми глав. Раздельные главы в России продаются, и первая, и все остальные, — примерная цена в зависимости от состояния может быть от одного до двух миллионов рублей.

— О цене комплекта мне даже страшно спрашивать.

— Год назад он ушел с молотка — и на сегодня это самая высокая цена, заплаченная за книгу, — за 26 миллионов рублей, вместе с комиссионными — тридцать. Экземпляры в издательских обложках стоят гораздо дороже. Они практически ненаходимы; и если предположить, что найдется восемь глав первого издания в издательских обложках, то речь может пойти о ста миллионах и более.

— На какую аудиторию в 1825 году рассчитывал издатель Пушкина? Понятно, что дворяне, богатая интеллигенция; но были ли среди покупателей «Евгения Онегина» условные простые люди?

— Студенты с трудом, но могли купить. Крестьянам книга была не нужна, большинству купеческого сословия тоже, хотя у них деньги были. Какое-то количество тетрадок по итогу не распродалось — их даже уничтожали перед выпуском полного издания 1833 года. Книга пользовалась спросом среди интеллигенции, литераторов, дворян Петербурга, Москвы и отдельных продвинутых провинциальных дворян.

— Я неожиданно столкнулся с переписанными в альбомы от руки главами или всем текстом «Евгения Онегина». Зачем это делалось: не хватало книг на всех или «самиздат» получался дешевле типографской версии?

— Во-первых, не у всех была возможность купить. Во-вторых, переписывались главы из романа еще до официального «релиза»— такие списки заказывались для друзей и знакомых автора.

И потом действительно тираж оказался недостаточным. Почему к 1829 году переиздали первую и вторую тетрадки? Да потому что их на всех не хватало. Те, кому не досталось типографских вариантов, довольствовались списками с других рукописей или печатных версий.

Теперь выясним, было ли написание и издание Пушкиным поэмы сенсацией для современников? Поясняет доктор филологических наук, профессор Литинститута и МГИМО Иван Есаулов:

— Для «друзей Руслана и Людмилы» сам переход от поэм к романному жанру молодого (тогда еще) Пушкина был совершенной неожиданностью. Ведь «Евгений Онегин» — это именно роман, а не поэма, хотя и в стихах. Эта прозаизация «арзамасца» и былого вольнодумца Пушкина уже сама по себе была полной неожиданностью. Хотя не стоит забывать, что «колыбелью» своего романа сам поэт называл Крым, где в это время создает свои романтические еще поэмы. Так что более-менее общепринятое мнение о «реализме» «Онегина» на самом деле является проблемным.

— Удобно ли было читать «Евгения Онегина» отдельными книжками? И вообще, читающая Россия тогда — это какое количество людей?

— Даже на пике своей прижизненной известности, уже не говоря о годе издания первой главы, Пушкин все-таки не мог вполне обеспечить себя (и свою семью) чисто литературным трудом. Он надеялся на это, потому что в его ранний период успех у читателей был для того времени очень значительным. Однако классик ошибся. Чем серьезнее и значительнее становился его талант, тем менее понятным вектор его творческого пути был для современников. Например, у его замечательного журнала «Современник» было шестьсот подписчиков. Он не мог не только приносить прибыль, но и окупить себя. Иными словами, представление о «массовости» пушкинского читателя не вполне соответствует действительности.

— Был ли у Пушкина и его издателя расчет, что первая глава затянет читателя и он будет бежать в магазин за следующей книжкой? То есть был ли это журнальный ход, когда печатают из номера в номер большие вещи?

— Печатание частями (еще до окончания работы) — вполне обычная практика того времени (и более поздних десятилетий, достаточно вспомнить Достоевского). Другое дело, что в короткой пушкинской жизни от главы к главе происходили очень серьезные изменения в мироощущении. За этим мужанием гения, который начинал с «чистого афеизма», а закончил выразительными словами о позитивном значении православия для истории России и характера русского народа, не поспевали и самые проницательные критики. Белинский, с восторгом принимавший «раннего» Пушкина, полагал, что поздний Пушкин «исписался». И что касается именно романа «Евгений Онегин», Белинский не понял «русскую душою» Татьяну, когда она отказалась разделить чувства «прозревшего» Онегина, считая этот отказ свидетельством ее «недалекости» и примитивности.