В музыкальном театре минувшего сезона много плакали и громко

Евгений Писарев - стахановец

По меньшей мере три оперных премьеры стали настоящими украшениями сезона: «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини в «Геликоне» в постановке Дмитрия Бертмана и маэстро Марко Боэми, «Адриана Лекуврёр» Франческо Чилеа в Большом театре (дирижер Артем Абашев, режиссер Евгений Писарев) и «Не только любовь» Родиона Щедрина в МАМТе (дирижер Феликс Коробов, режиссер Евгений Писарев). Очевидно, что Евгений Писарев отметился дважды. Справедливости ради отметим, что Писарев выпустил еще одну премьеру – «Почтальон из Лонжюмо» Адана в Новой Опере. Три оперы за сезон в трех оперных театрах для одного драматического режиссера – это поистине стахановские масштабы. Но не количеством единым… На самом деле, и «Не только любовь», и «Адриана» - спектакли, которые стали крупными музыкальными событиями.

«Мадам Баттефляй» Дмитрия Бертмана, завершившая сезон, стала еще одной его вершиной, заставив зрителей плакать, не скрывая слез, что в современном театре, в основном постмодернистки-циничном, является большой редкостью.

Алексей Франдетти – провокатор

Если музыкальный сезон обойдется без Алексея Франдетти, то это не музыкальный сезон, а непонятно что. Вот и на этот раз, начав в «Ленкоме» свой театральный год с хип-хоп-мюзикла «Маяковский», Алексей завершил его джазовым «Кабаре Пушкин». И на этом исчерпал «Ленком», покинув пост главного режиссера, который он занимал в течение двух лет. Батлы между Есениным и Маяковским в мюзикле «Маяковский», как и противостояние Моцарта и Сальери в «Кабаре Пушкин» (спектакль сделан по маленьким трагедиям великого русского поэта) - детский лепет по сравнению с батлами вокруг этих спектаклей. Одни (автор этих строк в их числе) выражают полное принятие и даже восхищение, другие размазывают творчество Франдетти по асфальту. Правых и неправых здесь быть не может. Но, хотя Франдетти работает преимущественно в жанре мюзикла, накал страстей провоцирует поистине оперный.

«Золотая маска»: что-то про кондитера и монпасье

Театральный фестиваль «Золотая маска», бодро приступивший к обновлению идей, форматов и личного состава, провел награждение номинантов. Интрига заключалась в том, что номинантов определял еще старый экспертный совет – тот самый, чьи идеи, форматы и личный состав подверглись принципиальной критике за ангажированность и апологию чуждых жанров, стилей и гражданских позиций. А вот жюри было уже новым. И его члены, казалось бы, должны были бы обладать новым взглядом на явления музыкального искусства, так сказать в свете новых решений съезда. Имеется в виду, съезд СТД. Но, видимо на нервной почве, музыкальное жюри под председательством Вячеслава Стародубцева, присудило премию за лучшую работу композитора … Дмитрию Курляндскому, который в первые же дни после начала СВО покинул страну и неоднократно выступал с осуждением внешней и внутренней политики России. Про качество номинированной музыки промолчу – нужно иметь слишком специфические музыкальные предпочтения, чтобы считать подобный опус «лучшей театральной музыкой» в России. Курляндский в отличие от севших в лужу судей, изящно воспользовался ситуацией, публично от премии отказавшись, и назвав ее «гримасой системы, уничтожающей театр». Так что золотмасочным обновленцам придется дальше как-то с этой гримасой жить.

Константин Богомолов – оперный маньяк.

Феномен Константина Богомолова в целом пусть обсуждают театральные критики и политологи. В музыкальном театре у него своя особенная роль - еnfant terrible. Порой кажется, что режиссер, на плечи которого взвалена серьезная миссия, связанная с идеологическими манифестами, обличением врагов, а также руководство двумя театрами, - в оперном жанре просто отдыхает. Отдохнул он в минувшем сезоне в Новой Опере на вагнеровском «Летучем Голландце», что называется по полной программе. На Бали даже дачники так не отдыхают. Любимый ход Богомолова в опере – вывести героя в образе маньяка. В своем новом спектакле образ этот достался, натурально, самому Голландцу и расцвел всеми цветами, вернее, капустными листьями. Чего тут только нет: и перевод текста либретто с использованием советских песенных стихов, и разбившиеся на самолете артисты Московской Оперетты, и отрезанные руки-ноги, и участие вагнеровских персонажей в Грушинском фестивале… Всего не перечислишь. Хочется, чтобы режиссер не терял своего «инфантерибльского» градуса и выдал в следующем сезоне чего-нибудь погорячее.

Молодые режиссеры – консерваторы

В этом году Шестой конкурс молодых оперных режиссеров «Нано-опера», который проводится в «Геликоне» вот уже 12 лет (один раз в два года), ясно показал смену курса в оперной режиссуре. Если раньше для участников конкурса была естественным и органичным шокировать жюри своими экспериментальными «решениями», то сейчас, если они и прибегают к эпатажу, то скорее, вынужденно, потому что «так надо», потому что жюри надо удивить. А удивить жюри все сложнее и сложнее: ведь костяк его сохраняется, члены жюри сами взрослеют, многие – мудреют, и вяло реагируют на «режоперские» хулиганства.

Да и сами участники явно пресытились подменой смыслов, которой судящие их мэтры баловались в былое время. Все больше и больше конкурсанты, которые являются реальным и весьма близким будущим русского оперного театра, в своих конкурсных работах предлагают вполне традиционные решения. С одно стороны, это снижает градус шоу, которое нередко превращалось в скандально-веселый оперный капустник. Но с другой, делает соревнование намного более глубоким и профессиональным. Итог конкурса – оптимистичен: грядет умное и талантливое поколение оперных режиссеров, способных раскрыть классическую партитуру при помощи своей личности, а не свою личность при помощи партитуры.