Рассказы о мафии

Репка

Посадил дед Репку,

вышел Репка

и замочил деда.

Эпиграф.

У мужика на огороде созрел невиданный урожай репы. Самому, в одиночку, не выкопать. Позвал соседа-старичка. Тот осмотрел фронт работ и покачал седенькой головой:

— Без бабки не справлюсь.

— Хорошо, зови ее.

Пришла бойкая старуха. И говорит:

— Нужна внучка, я не столь энергична, как в молодые годы.

Заказчик согласился:

— Ладно, где ваша внучка?

Привели развязную девчонку в короткой юбчонке. Она оказалась сообразительной (чего не скажешь о дурне-заказчике, где были его глаза?), заявила:

— Без любимой собачки я ни на шаг.

Собачка привела кошку. Та — мышку. И мышка говорит владельцу земельного надела (дурню):

— Слышь, мужик, заплати за беспокойство полной мерой, иначе на себя пеняй, урод, уроем вместо репы.

Отжали дом, огород. Обобрали. До последней репы.

Арбузище

Был он маленький, кругленький, полосатенький, и Василёк, что рос вплотную к забавному шарику, поспешил подружиться с симпатичным толстячком.

Тот уверенно набирал вес. Отрастил живот — полосы не сходились. И похохатывал, гордясь распиравшей его мощью.

— Подвиньсь! Во мне бродят гремучие соки! — кичился он. — Захочу и взорвусь. Я даже внешне схож с бомбой!

Василёк был изящен, гибок, мягок, застенчив, уступчив, старался не причинять располневшему грубияну-соседу жилищных неудобств. Отчасти сочувствовал толстяку, подозревая у того неправильный обмен веществ.

Вежливость истолковывается наглецами как признак слабости. Стал Арбузище накатывать, наваливаться на Василька неповоротливым пузом. Василёк гнулся, терпел, изнемогал. Но робел и стеснялся заявить свои права. Сосед напирал.

Прилетела Трясогузка и захихикала:

— Зря пузана боишься. Он дутая величина. — А потом напустилась на обидчика: — Эй, полосатый, ты, что ли, тигр? Ты что о себе возомнил? Зачем притесняешь субтильный цветочек?

— Он сорняк! — запыхтел Арбуз. — Действую во имя земледельческой пользы. Может, и не тигр... Но исполняю ответственную миссию. Очищаю пространство во имя полезных сельскохозяйственных культур.

Трясогузка не унималась:

— Что за нелепый наряд ты напялил?

— Это… пижама, — не сразу нашелся Арбузище. — Обеспечивает полноценный доступ кислорода к телу. Фильтрует ультрафиолет. — Он хотел и не мог задавить увертливую птичку и смять ее так же, как мял былинку. И в раздражении еще злее прессанул цветок. — Фильтруй базар, птаха. Берегись! Я глава разветвленной преступной группировки! У меня за поясом ТТ! Нет, парабеллум!

— Ха-ха, — распотешилась Трясогузка. — Разветвленная группировка? Где же она? Где твои сообщники? Нет, арбузы на ветках не растут. У тебя куцый заячий хвостик! Пижамный лежебока!

— Под пижамой камуфляжный мундир защитного цвета!

Арбузище в негодовании засопел и вознамерился доказать: бывают камуфляжные пижамы. Он притворно пытался свой наряд распахнуть.

— Сейчас увидишь: я вооружен до зубов!

— У военно-полевой формы другой оттенок... Это арестантская роба! — пискнула Трясогузка и упорхнула.

Арбузище в чрезмерном усилии доказать мощь перенапрягся, качнулся, утратил точку опоры, соскользнул с грядки и уткнулся в Камень.

Камень был наделен другим характером, нежели Василёк. Острым краем он впился в нежную кожицу незваного визитера. И не уступил своих позиций. Ни на миллиметр.

Василёк заступился за недавнего соседа, крикнул Камню, чтоб не поранил толстопуза, в сущности беззащитного. Но Камень лишь раззадорился. Он вот уж не собирался упускать шанс вздуть и проучить того, кто сам напоролся на неприятность, рад был устроить показательную взбучку.

Горько пожалел Арбузище о прежнем лояльном напарнике и своем собственном бахвальстве. Стало Арбузищу не до смеха.

Клуб счастливчиков

(приключения разумного человека)

На сцену, где три казенных стола, восходит Первый.

Первый. Я хуже Аль Капоне. Я подлец и страшный негодяй. Я взяточник и коррумпированный тип. (Садится за казенный стол.)

Входит Второй.

Второй. Я ставленник мафии. Убийца и вор. За свои преступления я должен был бы получить пожизненное заключение. Ха-ха. Но кто меня тронет? (Садится за второй стол, снимает телефонную трубку, звонит Первому. Первый откликается.) Наметился достойный компаньон. Подлец из подлецов. Свет таких не видывал. Надо ему помочь. Втянуть его в наш круг.

Первый. Ага. Я готов.

Входит Третий, расположился за третьим столом. Все трое перемигиваются и хохочут.

Появляется Четвертый. Направился к первому столу. Его отсылают ко второму, потом к третьему столу.

Четвертый. Замкнутый круг. Не прорваться.

Первый. Да, у нас круговая порука. Хочешь вступить в наш клуб?

Четвертый. Что за клуб?

Первый. Счастливчиков. Преуспевающих. Могущественных.

Второй. Всемогущих, одним словом.

Четвертый. Хочу. Разумеется.

Первый. Для этого должен совершить подлость.

Четвертый. Не хочу совершать подлость.

Второй. В клуб счастливчиков хочешь, а подлость совершать не хочешь. Разве так бывает?

Четвертый. А разве нет?

Первые трое хохочут.

Второй. Просто так ничего не бывает.

Первый. Закон нашего клуба: все его члены повязаны общими преступлениями, негодяйствами, предательствами...

Второй. А то и пролитой кровью. Чтобы стать полноправным участником нашего коллектива, надо минимум убить.

Первый. Ну, не обязательно мокрушничать. Возможны варианты.

Второй. Как видишь, устав клана моего друга гораздо мягче моего.

Первый. Да. Просто подлость. Большая или малая. Любая. Подумай, какой взнос можешь сделать в общее дело.

Второй. И тебе сразу повезет.

Четвертый. А без этого нельзя? Без подлости никак?

Первый. Без подлости никак. Ты, что ли, непонятливый? Нам непонятливые не нужны.

Четвертый. Из какой области подлость? Семейной, служебной, нравственной? В какой сфере должен пакостить?

Второй. Всюду. Везде. Всегда. Но «пакостить» — толерантно сказано. Слишком толерантно. Надо грубее! Должен для начала совершить нечто отталкивающее. Предельно мерзкое. Чтобы самому было стыдно и противно.

Четвертый. Так зачем же я это буду делать?

Второй. Такова такса. За всё надо платить.

Четвертый. И потом постоянно буду творить мерзости?

Второй. А как же! По нарастающей! В геометрической прогрессии.

Четвертый. И вы их постоянно творите?

Первый. На том стоим.

Четвертый. И вам постоянно противно и стыдно?

Второй. Мы привыкли. Ну, хватит рассусоливать. Ты готов убить, обворовать? Где твои зубы?

Четвертый. Что конкретно должен сделать?

Второй. Вот заладил. Сам выбирай. Перед тобой непочатый край возможностей.

Первый. Подскажу. Убей вот этого. (Показывает на третьего.) И займешь его место.

Третий. Как же так? Мы же обо всем условились. Вы меня приняли в свой вертеп.

Второй. Нет ничего вечного под луной.

Четвертый. Допустим, убью. А чем его стол так уж хорош?

Второй. Можешь найти что-то лучшее?

Четвертый. Не могу. Иначе не вел бы этот разговор.

Второй. Тогда не тяни.

Четвертый. Всё же не хочу убивать. Как-то непривычно...

Второй. Зануда! Тогда тебя порешим. Потому что ты посвящен в наши секреты. Наши внутренние дела. И можешь разболтать. Предать. А с доносчиками разговор короткий. Ты повязан. Намертво. Живым не отпустим.

Первый. Такое у нас правило: вход — рубль, выход — два.

Четвертый. А нельзя внести еще один стол?

Второй. Нельзя. Количество столов ограничено.

Первый. Эдак все бы сидели на тепленьких местах.

Третий. Позвольте, я его убью. Уж очень не хочется терять теплое, как вы справедливо заметили, место.

Второй. Валяй, убивай. Только поскорее. Надоела канитель.

Четвертый. Я согласен… его замочить.

Первый. Мне кажется, правильнее сохранить статус-кво. У нас проверенный, слаженный ансамбль. А новичок — неизвестно что собой представляет.

Второй. Как знать… Может, этот пришлый энергичнее, сноровистее, подлее. Нужно дать ему шанс. Пусть докажет умелость.

Третий и Четвертый стреляют друг в друга. Третий падает сраженный. Четвертый стреляет во Второго. Тот падает.

Первый. Я погорячился, отзываясь о тебе как о неумехе.

Четвертый. Ты был ко мне добрее остальных. (Стреляет. Первый падает. Четвертый садится за его стол.) Я хуже Аль Капоне. Я круче Аль Капоне. Я всемогущ! (Набирает телефонный номер.) Возникли две вакансии.