Актер Тикунов спел рэп в роли Маяковского: «Голосом я могу сыграть орка»

Последняя премьера «Ленкома» — «Маяковский» в постановке Алексея Франдетти — может стать хитом сезона. А исполнитель главной роли Станислав Тикунов — безусловная удача и открытие этой постановки, хотя до Маяковского молодой артист уже сыграл в театре ряд заметных ролей. Его необычным голосом говорят многие звезды Голливуда, его знают фанаты компьютерных игр.

«Революционные стихи Маяковского мне не заходили»

— Стас, ты фактурно очень подходишь на роль Маяковского. У тебя его рост и стать.

— Но я выше на два сантиметра — его рост 188, а у меня 190. Вообще это грандиозная фигура. Когда было распределение ролей, я был уверен, что смогу справиться. На прослушивании у Алексея Борисовича Франдетти каждый из нас пел выбранные композиции, и я настолько уверенно спел, что понял: роль дадут именно мне.

— А до этой постановки какие у тебя были отношения с его поэзией?

— В институте я вообще зачитывался стихами Маяковского, особенно лирикой. Мне они нравились, были близки по духу, но революционные мне не заходили.

— Из лирики какое самое любимое?

— Три — «Лилечке», «Хорошее отношение к лошадям» и «Скрипка и немножко нервно». Прям бальзам был на душу, я зачитывался ими, слезы градом лились, как у клоуна в цирке.

— Какой ты большой и чувствительный. Кстати, про одного клоуна я тебя еще спрошу.

— Ну да, чувствительный, как все актеры. Они же как дети, которые должны уметь воспринимать любую ситуацию и моментально реагировать на нее. Ведь дети, если их обидеть, тут же обижаются и плачут. Так и мы — живем в предлагаемых обстоятельствах, с этим волшебным «если бы» Станиславского. То есть как бы я себя повел, если бы…

— А как бы ты себя повел, если бы не дали или, хуже того, отняли роль Маяковского?

— Я бы не сильно расстроился, потому что у меня большая занятость в театре. Плюс есть дополнительная работа — дубляж, озвучание, реклама, компьютерные игры, кино, сериалы. Может быть, и огорчился бы, но все равно мое от меня не ушло.

«При разговоре с Захаровым я начинал заикаться»

— В 2012 году в «Ленком» тебя взял Марк Захаров, хотя ты из Щепкинского училища, а не из ГИТИСа, где он преподавал и откуда вышло большинство актеров «Ленкома».

— Но Инна Михайловна Чурикова тоже из «Щепки», и Алла Юганова, и Дмитрий Грошев тоже оттуда. Кстати, я вспомнил, что когда показывался Захарову и мы все ждали окончания показа в коридоре, он меня вызвал одного с курса и еще двух девочек и попросил почитать какое-нибудь стихотворение. И вот я читал Маяковского «Хорошее отношение к лошадям». И он тогда взял меня, и я тут же ввелся в «Юнону» и «Авось». А это — школа жизни.

— Это жестокая школа жизни? Как «дедовщина» в армии или как площадка молодняка?

— «Дедовщины» у нас в театре вообще нет. Тебя настолько поддерживают на сцене, что молодой артист, который только ввелся в «Юнону», не запнется, не споткнется ни разу, потому что рядом всегда плечо товарища. Даже если ты матрос и не знаешь, что тебе делать дальше, тебе тут же шепчут: «Дружище, сейчас будет это, давай, соберись». По плечу похлопали, ногой топнули — и такой командный дух во всех наших спектаклях. Этим и славится «Ленком» — у нас очень хорошие, дружеские между собой отношения. И ты не пропадешь никогда. Тебя выручат и заслуженные, и народные артисты — звания на сцене не важны.

— «Ленком» недавно отметил 90-летие Марка Захарова, чья личность и режиссура оказали влияние на современный театр. Каким ты его запомнил? Может быть, как многие, боялся его?

— Очень-очень боялся. Я начинал заикаться, а когда читал текст, буквы перед глазами сплетались. И я не понимал, что со мной в этот момент происходит. И у других тоже происходили какие-то кряки внутри. Не знаю, как это можно описать, но Марк Анатольевич обладал какой-то магической энергией: когда он входил, сразу хотелось встать, вытянуться во фрунт и честь отдать. Настолько он был мощным, с невероятной энергией и невероятным чувством юмора, сверхинтеллектуал, мудрейший, воспитаннейший человек. Я наблюдал, как он одним словом, витиеватыми подходами мог раскрыть в человеке то, что нужно часами объяснять. А он — одним словом, и не впрямую, а воздействуя через другие рецепторы, добивался своего. Скажем, я никогда не слышал, чтобы он когда-нибудь повышал голос.

— Когда Марк Анатольевич заметил тебя в массовке, в которой ты долго бегал?

— Не то чтобы заметил… Он отметил меня на спектакле Андрея Прикотенко «Пять вечеров», где я играл Славика. Он тогда сказал мне: «Вы очень хорошо играете». «Благодарю вас», — ответил я. «Нет-нет, я настаиваю». Но тем не менее в его спектаклях я не играл, хотя был распределен на роль Федьки в «Дне опричника». Смотрел репетиции, но на сцену так и не вышел — выпускал спектакль Антон Шагин. Уже после ухода Мастера я вошел в его «Женитьбу Фигаро», вводился по видео.

— То есть по рисунку предыдущего исполнителя — Дмитрия Певцова.

— Да, просто снимал кальку и вносил в роль что-то свое. Я эту роль обожаю, сейчас она самая моя любимая, а спектакль этот — праздник. Я знаю, что после него я буду опустошен и заряжен позитивно.

— Не хочу тебя обидеть, но получается, что многие роли ты играл после других. Каково это — донашивать роли за кем-то?

— А я не считаю, что донашиваю чьи-то роли. Я это делаю с собственным ощущением, с собственным рисунком, психофизикой. Не умею повторять, хотя могу копировать, пародировать, но надо уметь свои ресурсы подключать, давать свое видение роли, при этом не выбиваясь из рисунка режиссера.

Главный злодей из фильма «Оно», озвученный Тикуновым. Фото: New Line Cinema

«Если человек влюблен, с ним может произойти все что угодно»

— Хочу вернуться к спектаклю «Маяковский», который идет под рэп и хип-хоп. Насколько сложна эта техника пения для драматического артиста, обученного петь в другой манере?

— Да, это абсолютно другая стилистика, манера, а на улице рэп поют люди просто к нему предрасположенные. Но мне всегда казалось, что я как раз к хип-хопу и рэпу не расположен. Ну не мое это, мне больше нравится академический вокал, там, где есть мелодия. Так что на репетициях мне приходилось искать в себе мелодию, и когда нашел мелодию речи, понял: это очень качественный, хороший тренаж для актеров в качестве артикуляционной и дыхательной разминки. То есть когда всю мысль нужно протянуть на бит и при этом не выбиться из вампа, из того размера, в который заложен этот трек.

— Прости, а что такое вамп?

— Это кольцо, когда музыка запускается по кругу, и тебе нужно попасть в ее размер, говоря текст (это называется андерскор). Все происходит так: я слышу клик — идет выход из вампа, у меня остается две-три секунды, чтобы договорить свою реплику. Но если я не успел, все валится, музыканты, которые начинают играть под клик, меня уже не догонят. Короче, в «Маяковском» нам предстояла очень сложная задача — попадать в весь рисунок, поставленный и режиссером, и музыкальными руководителями, и Василием Михайловичем Вакуленко (Бастой) — его треки нам предстояло воплотить на сцене. И нам, актерам, было приятно, когда его команда, прослушав нас, сказала, что наше исполнение не похоже на пародию, на смешные зарисовки на рэп в КВН.

— Значит, рэп тебе легко дался?

— Довольно легко. Это делается на одном дыхании, для чего существуют определенные артикуляционные и дыхательные разминки. Но, может быть, мне было проще других, потому что я окончил магистратуру по кафедре сценической речи, и это дало мне дополнительный бонус, тренаж, дополнительный ресурс, чтобы озвучивать кино, досконально знать технику речи. После рэпа ничего не изменилось для меня: я так же продолжаю любить классический вокал, но рэп от этого я слушать не перестал.

— Последний вопрос по Маяковскому: что в его личности ты для себя открыл?

— Человечность прежде всего. Нашел лиричные ноты и делал акцент в спектакле на его душевных терзаниях, влюбленности, причем абьюзивной, на творческом кризисе. Тут опять же волшебное «если бы»: если бы я был известным поэтом, которого разлюбили, которого недолюбливают. Он постоянно сомневался, имел кучу комплексов, психических расстройств, в частности компульсивные, когда ему нужно было считать свет в окнах, ему нужно было четко отмерять ритм, он разговаривал только на шагах. И в этом я искал лирику, не делал Маяковского такой грубой машиной. У него все шло из сердца.

— Мне кажется, что все рослые мужчины вроде Маяковского, вроде тебя в душе такие… милые щенки, ждущие нежности и ласки.

— Возможно.

— Ты ушел от ответа?

— Нет, но мне кажется, что у меня в душе есть крепкий мужской стержень, и не могу сказать, что я инфантильный.

— Ну, ты позволил бы женщине издеваться над собой так, как Лиля Брик издевалась над Маяковским?

— Сложно ответить. Мне кажется, что если человек влюблен, с ним может происходить все что угодно. И когда в период влюбленности он надевает розовые очки, то не замечает унижений. И когда ему со стороны все говорят: «Дружище, это не твой человек» или «Вау, как вы классно смотритесь», он продолжает не замечать издевательств, абьюза.

— Согласись, что это здорово — хоть и временно, но побыть в розовых очках.

— Возможно.

«Я не хочу, чтобы обо мне говорили: «А, этот озвучивал Пеннивайза»

— Ты окончил магистратуру и стал специалистом по сценической речи, чтобы заниматься дубляжом? А это значит быть за кадром, а не в кадре?

— Абсолютно верно — чтобы войти в профессию актера дубляжа.

— Но ты же остаешься за кадром, тебя нет — только голос. Да, яркий, запоминающийся, необычный, но голос.

— Зато я получаю такой каскад ролей, благодаря которым ты как актер можешь сделать то, что не можешь воплотить в жизни. Например, выпустить из себя внутренних демонов или получить характерную роль. Многие режиссеры сомневаются, что с моей фактурой я могу быть острохарактерным. А голосом я могу сыграть орка, нечисть и даже смерть. Да что угодно — тролля с нечеловеческим утробным голосом или мультипликационного персонажа с гипертрофированным характером. Тут идет подключение актерской фантазии, а это всегда потрясающе.

— Для многих твоих коллег дубляж по большей части заработок, а не искусство, а ты говоришь о нем с азартом фанатика.

— Так и есть, потому что я заряжен этой профессией, и мне очень хочется озвучивать мультфильмы, компьютерные игры, кино. Когда ты сидишь в кинотеатре и знаешь, что с экрана звучит твой голос, что твоя душа, сердце вложены в этого персонажа, но именно ты голосом за него доиграл то, что он не сделал.

— Во всяком случае, нагнать страху, погрузить зрителей в ад одним лишь голосом тебе удалось. Я имею в виду триллер «Оно» и в нем роль клоуна Пеннивайза. Ты один в один снял интонации Джейдена Мартелла или тут есть и твоя голосовая трактовка образа?

— Естественно, это характерный голос Мартелла, но я из своего жизненного опыта, из наблюдений за клоунами, например, как они на манеже разговаривают, плюс из своей фантазии выстраивал голосовую диаграмму, и получился такой герой. В дубляже есть четкий тайминг, в который я должен уложить всю роль за один день. На Пеннивайза у меня ушло несколько часов.

— А как с попаданием в артикуляцию?

— Это называется липсинг, и синхронизация на дубляже обязательна. То есть я должен с персонажем начать вовремя, закончить вовремя и еще попасть в его артикуляцию, особенно если идет смыкание звука «б» или «м».

— Пеннивайз — душегуб. Каких демонов ты с ним выпустил из себя?

— Эта работа дала мне ощущение каскадного существования в роли. И да, я нашел в себе то, о чем даже не подозревал, — отрицательные, злобные качества. И именно после этой работы понял, что могу играть отрицательных персонажей и мне это интереснее, чем играть героев. Чтобы это не выглядело пародией, а было исполнено тонко, интеллигентно, с юмором. Чтобы был умный отрицательный персонаж.

— Этот тип принес тебе удачу, открыл новые двери в профессии?

— Он мне принес подписчиков в соцсетях и некую славу. Но не хотелось бы, чтобы он стал той единственной ролью, по которой меня знают. Как знали Шурика по комедиям Гайдая. А между тем Александр Демьяненко был замечательным драматическим артистом. Я не хочу, чтобы говорили: «А, это тот, кто озвучивал Пеннивайза», которого сыграл Билл Скарсгардт. А другие 250 ролей никто не знает. Вот у меня действительно 250 работ в дубляже: Бальтазар Брэйк из «Гадкого Я»-3, Джонни из «Зверопоя». Еще был замечательный фильм «До встречи с тобой» — я там делал главного героя Уилла, еще «Безумный Макс», в котором я озвучивал Накса.

— Дубляж хорошо кормит артиста?

— Это очень недооцененный труд. И то, что получают наши актеры по сравнению с актерами дубляжа за рубежом, — это копейки. Да, хорошая прибавка к зарплате, которая у меня есть в театре, но если заниматься только дубляжом, то чтобы прокормить себя и семью, пришлось бы работать каждый день.

— Но мой последний вопрос не про клоуна-убийцу, а про Маяковского: как думаешь, понравился бы Марку Захарову твой Маяковский?

— Думаю, ему бы спектакль очень понравился, потому что «Маяковский» — это своего рода «Юнона» и «Авось». Это революционный стиль, когда ярко, красочно, светло, громко — в общем, ленкомовский спектакль и ленкомовская традиция.

Материал опубликован при поддержке сайта mk.ru
Комментарии

    Актуальные новости по теме "Array"